О пов?рьяхъ, суев?ріях и предразсудкахъ русскаго народа
Шрифт:
Вдьм удается иногда осдлать человка, и онъ, увлекаемый чарами ея, везетъ ее на себ черезъ трубу и возитъ по свту до упаду. Есть и обратные примры, то есть, что осторожный и знающій человкъ вызжалъ на вдьм, какъ мы видимъ изъ разсказовъ Гоголя. Все это приближаетъ вдьму къ разряду знахарокъ, ворожей и колдунов, давая ей иное значеніе, чмъ поврьями дано прочимъ баснословнымъ лицамъ. Вдьма есть олицетворенное понятіе о злой и мстительной старух, и злыя бабы пользуются суевріемъ людей. Много было примровъ, что вмсто мнимой вдьмы ловили злую сосдку на томъ, какъ она перевязываетъ вымя у коровы волоскомъ, или выходитъ ночью въ одной рубах, безъ опояски, босикомъ, распустивъ космы, пугать, съ какимъ либо намреніемъ, суеврныхъ. Много страшнаго разсказываютъ о послднемъ смертномъ час вдьмъ, и въ этомъ отношеніи, он также сравниваются со знахарями и кудесниками: душа не можетъ разстаться съ тломъ, и знающіе люди принимаютъ тутъ различныя мры – вынимаютъ доску изъ потолка, раскрываютъ уголъ крыши. Есть также поврье, что вдьмы встаютъ и бродятъ посл смерти, какъ и колдуны; что вдьму можно приковать къ мсту, притянувъ тнь ея гвоздемъ; что ее должно бить наотмашъ, т. е. отъ себя, оборотивъ ладонь, и наконецъ поврье смшиваетъ вдьмъ иногда съ упырями, извстными исключительно на Украйн и у южныхъ славянъ, и говорятъ, что вдьмы также по смерти сосутъ кровь изъ людей или животныхъ и этимъ ихъ морятъ. Для этого съ ними поступаютъ также, какъ съ колдунами: перевертываютъ въ могил ничкомъ и пробиваютъ насквозь осиновымъ коломъ между лопатокъ. Вдьму отчасти смшиваютъ также съ вовкулаками или оборотнями, разсказывая, что она иногда подкатывается подъ ноги клубкомъ, или перекидывается въ собаку, волка, свинью, сороку, даже въ копну сна. Вдьмы же и сами портятъ людей и длаютъ изъ нихъ оборотней. Есть разсказы о томъ, что, снимая шкуру съ убитой волчицы или съ медвдицы, къ общему изумленію людей, находили не волчью тушу, а бабу въ сарафан, или въ юпк и запаск. Если найти черную кошку, безъ единаго благо волоска, сварить ее и выбрать вс кости, то можно найти кость-невидимку, которая служитъ вдьм: сядь противъ зеркала и клади сподрядъ вс косточки поперемнно въ ротъ; какъ попадешь на невидимку, такъ и самъ исчезнешь въ зеркал. Иные велятъ вмсто этого просто варить кости черной кошки по ночамъ, покуда вс истаятъ, а одна только невидимка останется.
Извстны неистовства, которыя въ прежнія времена происходили по случаю обвиненія какой либо бабы въ томъ, что она вдьма; это въ особенности случалось въ южной Руси. Нтъ той нелпицы, какую бы не придумывали люди, отъ злобы, глупости, съ отчаянья или съ хитрымъ умысломъ, для искорененія вдьмъ и для исправленія настроенныхъ ими бдъ. Встарину народъ врилъ, что вдьмы, или другаго рода колдуньи могутъ держать обиліе, т. е. заключать въ себ и хранить огромные запасы денегъ, жита и даже зврковъ, доставлявшихъ промышленникамъ богатый пушной товаръ; на Украйн подобное суевріе встрчается иногда понын, въ особенности же относительно дождей и урожая.
Трава чернобыльникъ, по народному поврью, противна вдьмамъ и охраняетъ отъ нихъ дворъ и домъ.
Общее и единогласное поврье утверждаетъ, что въ Москв нтъ сорокъ. По этому поводу ходитъ много разныхъ преданій: говорятъ, что сорока выдала боярина Кучку, убитаго въ лсу на томъ мст, гд теперь Москва, и что сорока за это проклята была умирающимъ; другіе разсказываютъ, что митрополитъ св. Алексій запретилъ сорокамъ летать на Москву, потому именно, что подъ видомъ сорокъ залетали туда вдьмы; и наконецъ, есть преданіе, будто он прокляты за то, что у одного благочестиваго мужа унесли съ окна послдній кусокъ сыра, которымъ онъ питался.
Таинственныя псни вдьмъ, состоящія изъ вымышленныхъ, безсмысленныхъ словъ, находятся въ извстномъ изданіи г. Сахарова. На Украйн же переходитъ по преданію счетъ, будто бы употребляемый вдьмами: одіонъ, другіанъ, тройчанъ, черичанъ, подонъ, лодонъ, сукманъ, дукманъ, левурда, дыкса; одино, попино, двикикиры, хайнамъ, дайнамъ, сповелось, сподалось, рыбчинъ, дыбчинъ, клекъ.
X. Порчи и заговоры.
Если мы затмъ, независимо отъ сказаннаго, разберемъ нкоторыя поврья о порч и сглаз, то найдемъ, что они принадлежатъ вовсе къ иному разряду, и именно, къ поврьямъ, гд, какъ объяснено было выше, полезный обычай усвоилъ себ силу закона, посредствомъ небольшаго подлога.
Напримръ: новорожденное дитя безъ всякаго сомннія должно держать первое время въ тепл, кутать и сколько можно оберегать отъ простуды; существо это еще не окрпло; оно должно еще научаться дышать воздухомъ и вообще витать въ немъ. Но такой совтъ не всякимъ будетъ принятъ; ничего, авось и небось – у насъ великое дло. Что же придумали искони старики или старухи? Они ршили, что ребенка до шести недль нельзя выносить, ни показывать постороннему, иначе-де его тотчасъ сглазятъ. Это значитъ, другими словами: дайте новорожденному покой, не развертывайте, не раскрывайте, не тормошите и не таскайте его по комнатамъ, а накрывайте слегка совсмъ, и съ головою. Вотъ другой подобный случай: не хвалите ребенка – сглазите. Неумстная похвала, изъ одной только вжливости къ родителямъ, безспорно, балуетъ ребенка; чтобы хозяину разъ навсегда избавиться отъ нея, а съ другой стороны уволить отъ этого и гостя, не совсмъ глупо придумали настращать об стороны сглазомъ.
Средства, употребляемыя знахарями отъ сглазу или порчи, относятся большею частію къ разряду тхъ поврьевъ, гд человкъ придумываетъ что нибудь, лишь бы въ бд не оставаться празднымъ и ускокоить совсть свою поданіемъ мнимой помощи. Прикусить себ языкъ, показать кукишъ, сплевывать запросто или въ важныхъ случаяхъ, съ особыми обрядами, слизывать по три раза и сплевывать, нашептывать, прямо или съ воды, которою велятъ умываться или даютъ ее пить, надвать блье на-изнанку, утаивать настоящее имя ребенка, называя его другимъ, подкуривать волосомъ, переливать воду на уголь и соль, отчитывать заговоромъ и пр., – во всемъ этомъ мы не можемъ найти никакого смысла, если не допустить тутъ, и то въ весьма рдкихъ и сомнительныхъ случаяхъ, дйствіе той же таинственной силы, которая могла произвести самую порчу. Вспомните, однако же, что безсмысленное, въ глазахъ просвщенныхъ сословій, нашептываніе на воду, которой долженъ испить недужный, въ сущности близко подходитъ къ магнетизированію воды, посредствомъ придыханія, чему большая часть ученыхъ и образованныхъ врачей врятъ, приписывая такой вод различныя, а иногда и цлебныя, свойства.
Относительно порчи вообще, уроки, извода, изуроченья, притки – должно сказать, что простолюдинъ всякое необыкновенное для него явленіе надъ человкомъ, какъ напр., падучую болзнь, пляску св. Вита, параличи разныхъ родовъ, косноязыкіе, дрожаніе членовъ, малоуміе, нмоту и пр., называетъ порчей или изуроченьемъ. Не зная причины такихъ припадковъ, не постигая ихъ и отыскивая, по природному побужденію, ключъ къ загадк, народъ все это приписываетъ вліянію злыхъ духовъ или злыхъ людей. Но поврье, что въ человка заползаютъ иногда гадины, зми, лягушки, жабы – поврье это, какъ въ послднее время дознано вполн положительными и нисколько несомнительными опытами, не есть суевріе, а основано на довольно рдкихъ, истинныхъ случаяхъ. Я имлъ случай наблюдать сходное съ этимъ явленіе: солдатъ проглотилъ дв или три піявки, напившись ночью изъ какой-то лужи, и эти животныя спокойно жили, вроятно, въ желудк человка, нсколько недль, покуда ихъ не извели ложкою соли, и ихъ выкинуло рвотой. Нсколько лтъ тому, не говоря о множеств другихъ примровъ, въ Ораніенбаумскомъ госпитал пользовали человка, наблюдая за нимъ строжайшимъ образомъ, и болзнь кончилась тмъ, что его, въ присутствіи постороннихъ свидтелей, вырвало змей, которая, вроятно, до сего дня сохраняется въ спирт; весьма недавно въ Кіевской губерніи одинъ жидъ, напившись болотной воды, сталъ чувствовать различные припадки, впродолженіе нсколькихъ мсяцевъ; страшную боль въ живот, движеніе, царапанье въ желудк и пр., а между тмъ животъ вздувало. Наконецъ, отъ постояннаго употребленія простокваши и скипидара, въ теченіе трехъ мсяцевъ вышло рвотой 35 лягушекъ, разной величины и всхъ возрастовъ; свидтелей было при этомъ много, неоднократно, и между прочимъ самъ врачъ. Лягушки принадлежали къ одному обыкновенному виду, но отличались блдностью и нжностью кожи.
Заговоръ отъ крови, отъ поруба, или врне, отъ кровотеченія, по моему мннію, объясняется всего проще тмъ, что почти всякое кровотеченіе изъ кровяной (не боевой) жилы, изо всхъ подкожныхъ и вообще мелкихъ сосудовъ, останавливается черезъ нсколько времени самою природою, и что это именно длается тогда, когда на рану ляжетъ кровяная печенка, а подъ нею клейкая пасока, которая, сгустившись, затянетъ всю поверхность раны. Опасно только кровотеченіе изъ разрзанныхъ крупныхъ боевыхъ сосудовъ, кои вообще лежатъ довольно глубоко и потому рдко подвергаются такому насилію. Изъ нихъ алая кровь брызжетъ перемежающеюся струей, согласно съ ударами сердца. Кто не знаетъ этого во всей подробности, у кого нтъ въ этомъ дл достаточной опытности и врнаго взгляда – тотъ въ испуг готовъ врить, что каждая рана угрожаетъ смертельнымъ кровотеченіемъ, а потому онъ и готовъ приписать чудесному средству обыкновенную и естественную остановку крови. На это можно только возразить, что многіе, свдущіе и опытные люди, хотя можетъ быть и негласно, утверждаютъ, будто они сами были свидтелями успшнаго заговора крови; но мы все-таки еще въ прав, вполн довряя ихъ добросовстности, не доврять однако же ихъ опытности и врности взгляда. Впрочемъ, если допустить, что глазъ, придыханіе, извстное движеніе рукъ или пальцевъ и сильная воля человка могутъ возмутить равновсіе или вообще направленіе жизненныхъ силъ другаго, то не вижу, почему бы считать положительной сказкой примненіе магнетизма и къ этому частному случаю, т. е. къ кровотеченію? Я не утверждаю, чтобы это было такъ; я даже думаю, что нужно еще много добросовстныхъ и весьма затруднительныхъ розысканій на дл, для ршенія этого вопроса; но я предостерегаю только отъ лжепросвщеннаго отрицанія всезнайки, которое всегда и во всякомъ случа вредно. Не врю, покуда меня не убдятъ; но самую возможность отрицать не смю. Я съ крайнею недоврчивостью буду слдить за дйствіями знахаря, заговаривающаго кровь; но не мене того, буду наблюдать и розыскивать, полагая, что предметъ этотъ достоинъ вниманія и розысканія.
Есть также поврье, что при сильномъ теченіи изъ носу, должно взять замкнутый висячій замокъ и дать крови капать сквозь дужку: кровь должна остановиться. Это, вроятно, придумано, чтобы успокоить человка, дать ему боле терпнья, давъ забаву въ руку, и усадить спокойно на одно мсто. Другіе совтуютъ, вмсто того, взять въ каждую руку по ключу и по куску млу и стиснуть кулаки; или подсунуть кусочекъ бумажки, или дробинку подъ языкъ и проч. Кажется, все это придумано для того, чтобы не быть въ это время безъ дла и безъ совта, а подать хотя мнимую помощь; равно и для того, чтобы угомонить человка и успокоить его. При кровотеченіи изъ носу, длаютъ также слдующее: рукою противной стороны, изъ которой ноздри идетъ кровь, достаютъ, подъ локоть другой руки, поднятой къ верху, мочку уха; вскор, какъ увряютъ, кровь останавливается. Само собою разумется, что вс средства эти тогда только могли бы быть признаны дльными, если бы они, при опасныхъ или продолжительныхъ кровотеченіяхъ, оказались дйствительными, въ чемъ конечно нельзя не усомниться.
На заводахъ уральскихъ есть особый способъ заговаривать кровь, если во время работъ кто нибудь по неосторожности бываетъ сильно раненъ. Способъ этотъ относится до извстныхъ во всей Европ симпатическихъ средствъ, о коихъ частію будетъ говориться ниже, а частію уже говорилось выше. Если кто порубится или поржется сильно при работ, то на заводахъ есть для этого такъ называемая «тряпка»: это простая, блая ветошка, напоенная растворами нашатыря; ее немедленно приносятъ, напояютъ кровью изъ раны и просушиваютъ исподоволь у горна или печи, на огн. Какъ тряпка высохнетъ, такъ, говорятъ, и кровь должна остановиться. При этомъ наблюдаютъ только, чтобы сушить тряпку не круто, чтобъ съ нея паръ не валилъ: иначе-де рана будетъ болть, разсорится.