О счастье жить в стране развитого…

Черных Валерий

Потом была школа, новые друзья, новые впечатления и новые заботы. Только многое не нравилось ему в этой кутерьме. Учиться оказалось откровенно скучно. Алик, практически единственный в классе, довольно бегло читал, умел писать, считать и делать простые действия с числами. Многое из того, что рассказывала учительница, он уже знал из прочитанных книг, и тупость одноклассников наводила на него тоску. Первое время он изо всех сил тянул руку, пытаясь похвастать своими знаниями. Когда его не спрашивали, выкрикивал с места – и его ругали. В конце концов, стали просто ставить в угол. Стоять в углу было не просто стыдно, его выворачивало от вопиющей несправедливости.

Глотая невыплаканные слезы в этом углу, Алик начал понимать: что-то в этом мире не так, в нем присутствует какая-то червоточина. Постепенно он возненавидел свою учительницу и всех одноклассников. Разочарование, отчаяние и безудержная злость сменяли друг друга. И все же он почти смирился: может, это нормально, и глупо ждать, будто что-то изменится?

А в День Советской Армии, когда по традиции мальчикам дарили подарки, случился небольшой скандал: большинство девчонок поздравили его, а добрая половина мальчишек остались ни с чем. Как доволен и горд был Алик, возвращаясь домой! Даже то, что несколько подарков учительница все-таки передала обделенным вниманием, не могло испортить ему праздничное настроение. Только мама, явно не разделяя его восторгов, грустно качала головой весь вечер. Усвоив жизненные уроки, она не ждала ничего хорошего от такого повышенного внимания девочек к своему сыну. А он в этот день чувствовал себя победителем.

Почти сразу после праздника начались проблемы со одноклассниками. Мальчишки постоянно дразнили его, а он не собирался терпеть и начал драться с обидчиками. Драки случались почти каждый день, и Алику было не важно, сколько перед ним противников – он бился до последнего. Устав от жалоб родителей, директор вызвал в школу маму. Он во всем обвинял Алика и никаких доводов в пользу его невиновности слушать не желал. Вернувшись домой, мама страшно ругала сына, плакала и ругала. Алик был в шоке от несправедливых обвинений: ведь не он затевал эти драки, а мальчишки нажаловались на него. Как люди могут быть такими подлыми?

Но этот неприятный случай имел счастливое продолжение. Алика перевели в другую школу, новую, современную, и он вдруг обнаружил, что в мире есть нормальные учителя и дети, которые знают не меньше его. И хотя учеба все равно не доставляла удовольствия – это было уже второстепенно. На первый план вышли взаимоотношения с товарищами. По уровню развития эти ребята были с ним наравне, и он влился в коллектив без особых проблем. В старой школе он был почти изгоем и уже начинало казаться, что его удел – одиночество. Здесь все сложилось по-другому. Может, потому, что Алик не стал выпячиваться, а может потому, что не ушел от драки, навязанной ему Саней Кисловым, признанным авторитетом класса. В один из первых дней, после уроков, они бились на заднем дворе школы до кровавых соплей – но в итоге никто не смог назвать себя победителем. Потом они стали лучшими друзьями и дрались уже вместе, доказывая свое право на лидерство не только в классе. Дружба связала их на долгие годы, пока Сашка не погиб в Афгане.

Алик немного выделялся на общем фоне своим интеллектом, но это было не слишком заметно и не вызывало отторжения у одноклассников. И девчонки уже не так явно выражали свои симпатии, хотя он чувствовал повышенное внимание к своей персоне. Но все же самыми большими друзьями для Алика оставались книги. Правда, теперь он не прятался в выдуманном книжном мире от реальности – просто чтение доставляло ему огромную радость и безмерное удовольствие.

Школьные годы промелькнули как один день, оставив после себя лишь смутные тени впечатлений. Мама всегда мечтала, чтобы сын учился в Москве. Алик не стал спорить, и без особых усилий поступил в МГУ на факультет журналистики.

Интерьер бара напоминал антураж из французских боевиков. Плавающие лучи цветных прожекторов выхватывали из полумрака лица сидящих в зале людей. Освещенные лишь на мгновение, они казались бледными и неживыми, как маски персонажей в кукольном театре.

Черные колонки изрыгали тяжелый рок на такой громкости, что даже сидящего напротив человека было трудно расслышать. И если русскую речь Алик еще как-то разбирал по губам собеседника, то, когда говорили на английском, не понимал ничего, хотя общался на нем довольно сносно. Наконец, не выдержав буханья басов, устроившийся рядом с колонками пожилой иностранец поднялся с места и подошел к барной стойке. Несколько слов бармену – и музыка стала тише.

Какой-то волонтер из Америки спорил с Артемом, и практически на чистом русском пытался что-то доказать ему. Алик прислушался.

– Как вы можете так жить? – громко удивлялся американец.

Вначале Алик не понял, что возмущает иностранца, а тот продолжал брызгать слюной и пьяно махать руками, объясняя свои претензии:

– В магазинах пусто. Сплошной дефицит. Жрать нечего! А одеты вы как?

Алик обвел удивленным взглядом стол перед собой – он просто ломился от всевозможных деликатесов. Потом внимательно осмотрел прикид сидящих рядом соотечественников. Артем тоже указал на стол рукой и что-то коротко возразил америкосу. Однако волонтер распалился еще больше.

– Это? – парень вперил взгляд в жратву на столе. – Здесь – да! А в магазинах у вас… Да в моей стране даже на помойке продуты получше.

Отчасти Алик был готов согласится с пьяным фирмачом. Со жратвой в магазинах было туго, а со шмотьём – вообще беда. Если бы не фарцовщики и всякого рода спекулянты, он бы тоже носил штаны фабрики «Большевичка» и выглядел весьма убого. Алик признавал, что и со всем остальным – тоже завал, однако готов был грудью встать на защиту Родины. Хрен с ними, с джинсами, насрать на рок-музыку и Голливуд. Даешь лучшие в мире танки, ракеты и балет!

Он открыл было рот, чтобы выдать волонтеру, а заодно и всем мировым буржуям – но передумал. В голове приятно шумело и не хотелось напрягаться, портить себе кайф.

– Я бы так не жил! – объявил америкос и замолчал, обводя горящим взглядом собеседников.

– И что бы ты сделал? Повесился? – хихикнул сидящий напротив Артема белобрысый прыщавый хлюст по фамилии Кузнецов. Это он провел двух приятелей в закрытое для советских граждан заведение.

Иностранец, не задумываясь ни секунды, огорошил друзей, пьяно выговаривая русские слова:

– Я бы пошел и застрелил прэзидента!

Все моментально заткнулись. Против такого аргумента крыть было нечем. Прыщавый начал трусливо озираться и через минуту слинял в туалет. Больше в тот вечер его за столом не видели.

Эту ночь Алик и Артем провели в кутузке. Их забрали прямо у гостиницы. Едва они, слегка покачиваясь, спустились со ступенек, двое крепких сержантов грубо упаковали друзей в милицейский «газик». Причины задержания никто не объяснял, но им и без объяснений было все понятно. Пьяных по городу собирали пачками, особенно старались в дни аванса или получки, когда карманы подвыпивших граждан были полны денег. Ну а если ты еще и выглядел прилично, то шансы провести ночь в вытрезвителе увеличивались многократно.