О счастье жить в стране развитого…

Черных Валерий

– И знает об этом, – вздохнула девушка. – А еще он жутко талантливый.

– Ты любишь его?

– Это неважно. Важно, кого любит он, – немного грустно усмехнулась Кира.

Мать бросила на дочь сочувствующий взгляд, но продолжать расспросы не стала. Отчего-то Алика этот разговор напугал, и в тот вечер он постарался побыстрее слинять из профессорского дома.

В квартиру Монина Кира приехала через час, когда в комнате уже стоял дым коромыслом. Три студентки университета, разогретые портвейном, практически не переставая хихикали над сальными шуточками Мони. Алик лениво перебирал

струны расстроенной гитары, перемежая пустое бренчание песнями собственного сочинения. Хотя песнями это можно было назвать лишь с натяжкой. Он писал их довольно просто, выстраивая в звукоряд несколько аккордов, которые выучил еще в далеком детстве. Получались незамысловатые мелодии, под которые сами собой рождались строки стихов, почти всегда про несчастную любовь. Иногда выходило неплохо. Недавно он с удивлением обнаружил, что некоторые из его творений благополучно ушли в народ и исполнялись студенческими бардами в общагах.

Увидев Киру, с иронической улыбкой застывшую в проеме двери, Алик с удовольствием отложил в сторону инструмент. Оставив веселую компанию, они удалились на кухню. Кира сварила кофе, поставила на стол две чашки с ароматным напитком и устроилась напротив Алика.

– Ты по-прежнему популярен, хотя выглядишь каким-то замученным.

– Мы с Артемом почти сутки в застенках провели, – гордо поведал Алик.

Кира никак не отреагировала. Это случилось не впервые, и она считала, что событие не стоит повышенного внимания. Однако поинтересовалась:

– Артемовский папашка вытащил?

Алик, немного обиженный ее равнодушием, просто кивнул. И тут из прихожей раздались, догоняя друг друга, три коротких звонка. Моня не торопился открывать, видимо, не силах оторваться от своих гостей, и Алик нехотя поднялся со стула. Немного повозившись с мощным неподатливым засовом, он распахнул дверь и удивленно крякнул: на пороге стоял Артем. Удивило не появление друга, а его почти заплывший левый глаз, украшенный ярко-лиловым синяком.

– Привет! – непринужденно воскликнул Артем и, не дожидаясь приглашения, протиснулся мимо Алика в квартиру. Проследовав на громкие голоса, он заглянул в комнату и обернулся.

– Весело тут у вас!

Моня радостно замахал руками и завопил:

– Девчонки, смотрите, кто пришел! Красавец! Будущий дипломат!

Алик цыкнул на него, и Моня с наигранным испугом прикрыл рот ладонями. Кольцов потянул Артема за локоть, увлекая на кухню.

– Привет, Кира, – улыбнулся Артем.

Девушка тоже удивленно застыла, увидев синяк. Даже поздороваться забыла.

– Хорошо вас в милиции встретили. Это за что так?

– За правду и преданность идеалам коммунизма! – выпятил грудь колесом Артем.

Алик втолкнул его в кухню и подвинул стул.

– Хватит дурковать. Нас в милиции и пальцем не тронули. Колись, где схлопотал?

– Папачес приложил, – признался Артем.

Алик выпучил глаза и покачал головой.

– Вроде интеллигентный человек. Такой спокойный всегда. Говорил, что наши приключения – просто ерунда.

– Ну так и есть, – подтвердил Артем, пододвигая к себе недопитый кофе Алика. – Нет, ты представляешь – это ведь он подослал этого типа в костюме, чтобы нас попугать и в чувство привести. Ему еще в двенадцать дня дозвонились, но он специально решил нас промурыжить до вечера.

Алик тупо пялился на своего друга, ничего не понимая.

– Так… А на хрена нас в отделение привезли, и вообще, почему забрали?

– Забрали по наколке гостиничного персонала. Те стукнули куда следует, что мы там с иностранцами бухаем.

Алик еще больше запутался.

– А откуда про президента узнали, про мою работу?

Артем открыл холодильник и с сожалением осмотрел пустую морозилку. Затем взял из ящика стола ложку, наскреб со стенки снежной массы себе в ладонь, помял ее и приложил импровизированный снежок к глазу.

– Болит, однако… Весь наш разговор кто-то дословно передал в органы. Ну а про твою писанину они, по-видимому, и так знают. Только отец сказал, что все это уже неактуально, времена не те. Горбачеву такие дела не интересны, поэтому органы хватку ослабили.

– Тогда за что отец тебе выписал?

– За матушку. Она всю ночь на валидоле и валерьянке. Ну, и я быканул маленько, когда меня воспитывать стали.

– Ты же боксер, чего не увернулся?

– Боксер я липовый… Так, разрядник… А папик-то у меня КМС бывший. Звезданул, я и мяукнуть не успел! В глазах темно, только слышу, как уже матушка на отца наезжает. Если б не она, и по второму глазу мог получить.

Алик с Кирой одновременно прыснули. Артем швырнул в раковину остатки растаявшего снега, и, смакуя, допил кофе.

– Ладно, пойду я, – неожиданно встала с места Кира.

Алик нахмурился и задержал ее за руку.

– Может, останешься?

Из ванной послышались кашляющие звуки. Кира освободила руку, поспешила туда, и через несколько секунд послышалось ее участливое:

– Тебе помочь?

Ответом было нечленораздельное мычание одной из девушек. Ее тошнило. Налив в стакан воды прямо из-под крана, Артем выглянул в прихожую и увидел возле ванной полусогнутую качающуюся девицу, которая сосредоточенно пыталась надеть джинсовую куртку, но промахивалась мимо рукава.

– Извини-и-ите, – пьяным голосом протянула она, встретив насмешливый взгляд, и вдруг громко икнула.

Парень протянул ей стакан. Из комнаты выскочила другая девушка, на вид почти трезвая, и начала суетиться возле подруги. Она помогла ей одеться, вежливо отказавшись от помощи Артема, после чего, то ли утвердительно, то ли вопросительно проговорила:

– Мы пойдем…

Артем, улыбаясь уголками рта, пожал плечами. Громыхнул засов, и гостьи провалились в темноту подъезда.

– Симпатичные. Молодые совсем, глупые, – цокнул языком Артем и прошел в комнату, где, кошмарно фальшивя, Моня пел про курящую план девушку.

– Я водку пью и план курю, а накурюсь, балдею, – заунывно тянул он сиплым голосом.

– Вам тут и без меня хорошо. Пойду, – повторила Кира, вернувшись на кухню.

Алика совсем прибила суточная усталость, сопротивляться ей не было сил. Он смотрел на Киру остекленевшим, немигающим взглядом и наконец выдавил:

– Останься.

– Тебе что, баб не хватает?

Вопрос застал его врасплох. Они никогда не обсуждали эту тему, и он даже не задумывался, что это может волновать его подругу.