О сейдконе
Шрифт:
– На хозяйстве ее оставляешь?
– С нами пойдет, – отрезала Гейдрид, подхватывая стоящий у двери увенчанный птичьим черепом посох.
Тенгиль нахмурился:
– А она- то зачем нам сдалась? – судя по выражению лица, на язык просилось что- то покрепче.
– Учиться будет. Гальдрастав свяжет, сейд споет… Учиться ей надо.
– Пусть не на мне и не на моей дороге учится! – не выдержал Неквисон. – Пусть остается во фьордах. Беда случится – сама плетение рун свяжешь!
– Не тебе решать! – вспыхнула ведьма. – Ей руны в мой дом дорогу указали,
Девчонка молча переводила взгляд с сейдконы на воина. Губы ученицы дрожали, и она неловко потирала пальцы, словно крутила на костяшках невидимые перстни.
– Мне тебя на материк провожать! Следить, чтоб с тобой ничего не случилось! А теперь, оказывается, я еще и ее охранять должен! Давай сразу целый хирд с собой возьмем! Или десяток траллов! Один будет впереди ехать, второй дорогу расчищать, а третий – сопли вытирать твоей ученице!
Гейдрид на миг сжала губы, словно собиралась выплюнуть в лицо воину злое слово, а потом вдруг усмехнулась, насмешливо заломила бровь и, обронив:
– Ты говори – говори, я тебя слушаю, – обошла замершую на пороге ученицу и плотно закрыла дверь в дом.
Оглянулась по сторонам, вспоминая, ничего ли она не забыла, и, уколов палец снятым с пояса ножом, напитала кровью вырезанные на косяке руны, запирая чарами вход в дом.
Постояла, собираясь с силами и обронила через плечо Тенгилю:
– Все сказал?
– Все, – хрипло согласился он, окончательно сдавшись.
Сейдкона подняла с земли небрежно брошенную сумку и, сунув ее в руки воину, фыркнула:
– Пошли тогда. – Толкнула в плечо ученицу: – Аудню, шевели ногами. Нам еще на кнарр Свантенсона успеть надо, иначе до Тримстада придется по суше, с месяц добираться.
Капля крови, сорвавшаяся с пальца, упала на одинокую травинку, вытянувшуюся к небесам, и медленно стекла на землю, укрепляя засовы, поставленные старыми чарами.
***
Крутобокий кнарр – торговый корабль – покачивался у причала. Гудмунд Свантенсон считался самым зажиточным человеком не только в Хедебю, но и на ближайших хуторах. Даже местный одальсбонд, Вефред Сигурдсон не мог похвастаться таким богатством.
Заработав достаток торговлей, Свантенсон редко бывал дома, путешествуя по дальним берегам и лишь на зиму возвращаясь в Сканию.
Торговец мог легко согласиться взять на борт кнарра трех путешественников – благо, Тенгиля Гадюку именно он вчера и привез в родной Хедебю…
Мог. Но почему- то заспорил.
– Женщина на корабле – к несчастью! – торговец залез толстыми пальцами в принесенный из дома туесок с клюквой и, зачерпнув ладонью горсть спелых ягод, принялся по одной бросать их в рот, морщась от кислоты.
– Я не женщина, я – сейдкона! – отрубила Гейдрид.
Тенгиль ухмыльнулся, но промолчал. Вмешиваться во спор он явно не собирался, с издевкой наблюдая за ведьмой.
Гудмунд зябко передернул плечами, раскусив особо кислую клюквину, и мотнул головой в сторону молчаливой Аудню:
–
На лице Тенгиля было крупными рунами написано: «А я о чем говорил!»
– Она моя ученица!
– Тоже не женщина? – фыркнул торговец и, прежде чем ведьма успела рот открыть, тягуче сообщил: – Говорят, в Орхусе поймали ведьму, которая заговаривала троллей, чтоб ездить по ночам на людях. Поступили с ней по старому закону – вывезли в море и утопили….
Намек был более чем прозрачен. Даже Тенгиль, до этого молчаливо наблюдавший за перебранкой, не выдержал:
– Придержи язык!
– Иначе что? – насмешливо фыркнул купец, отбросив в сторону случайно раздавленную клюквину.
Вместо ответа Неквисон с размаху положил тяжелую руку ему на плечо и, ухватив за одежду, потащил в сторону. Свантенсон сдавленно булькнул, но подчинился.
Гейдрид не слышала, о чем разговаривали между собой мужчины, но, когда они вернулись обратно, Тенгиль стал еще мрачнее, а на лице Свантенсона плясала плутовская улыбка.
– Идите на корабль, – мотнул он головой. – Только пусть ученица ближе к борту держится – убирать за ней никто не будет. Лучше пусть рыб кормит, чем кнарр мне изгваздает, – толстые пальцы ласково погладили туесок с клюквой.
Аудню что- то протестующе пискнула, но Тенгиль зло дернул углом рта и прошипел:
– Живо на кнарр! – и девчонка метнулась вверх по сходням.
Неквисон шагнул за нею, словно и не замечая замершей ведьмы, но сейдкона вцепилась ему в локоть:
– О чем вы говорили?
– Не твоего ума дело, женщина, – отрубил Тенгиль, но Гейдрид не отставала:
– Почему он передумал? Что ты ему сказал? – не успокаивалась сейдкона.
Неквисон покосился на нее, размышляя стоит ли говорить, а затем сухо обронил:
– Вернусь во фьорды, пойду на год на его кнарр. Давно звал.
Ведьма ойкнула, зажав рот ладонью.
– Ты же не хотел!
Тенгиль бросил на нее издевательский взгляд:
– Ты за мной следишь, сейдкона?
Гейдрид не ответила. Лишь запахнулась в плащ и поспешила вслед за ученицей.
***
Кнарр мягко покачивался на волнах. Выкрашенный в алые полосы парус выгнулся дугой под порывами северного ветра.
– Хорошо идем, – хохотнул Свантенсон. Стоявший на передней палубе, на носу корабля, торговец, явно был доволен: – К вечеру пересечем залив, доберемся до берега.
– Успеем? – покосилась на него ведьма. – До Тримстада по воде больше десяти ландсмилей 2 . Хорошо, если к завтрашнему вечеру доберемся.
2
Ландсмиля – мера длины равная примерно 12 километрам. Так же используются меры длины: Томм – 1/12 фотта – 2,5 сантиметра. Квартер – 1/2 фота – 15 сантиметров. Фот – 30 сантиметров. Фавнер – 2 метра.