О светлом будущем мечтая (сборник)
Шрифт:
Пробуждение оказалось тяжелым и долгим. Я чувствовал себя так, словно целый огород перекопал. С трудом разлепив глаза, я тут же закрывал их снова. В сон я погружался мгновенно, а выцарапывался из него как из глубокой ямы с вертикальными стенками. Когда я, наконец, окончательно выцарапался, оказалось, что я в купе один. Я уже думал, что все мои спутники вышли, но очень скоро в купе снова появился мой монах, неся в руках два стакана крепкого чая.
– На большее, простите, денег не хватило, но крепкого чаю сейчас выпить лучше всего.
– Да, спасибо вам. А что, такое состояние всегда бывает после путешествия?
– Нет, но вы впервые оказались у грани, да еще и творили свой мир, а это огромная
– Вы не против, если я кое-что достану к чайку?
– У меня, к сожалению, ничего нет, да и денег тоже почти нет, так что вы со мной особо не церемоньтесь. Я давно научился подолгу обходиться без пищи. И, кроме того, я не люблю быть обязанным. Так что вы, если хотите, доставайте, что там у вас есть, но мне, прошу, не предлагайте.
Сказано было так твердо и настойчиво, что я действительно не решился предлагать. Да и кто мы, по сути, попутчики, и только. Но в то же время было как-то неудобно самому усесться и лопать, когда другой отказывается и сидит голодным. Напившись пустого, но крепкого чаю, мы уселись у окна и стали глядеть на проносящийся мимо пейзаж. Разговор не клеился, а настаивать я не хотел. Мы молча провожали глазами то деревушку, то городок, то поля, не засеянные и не обработанные, то лесные массивы, заваленные валежником и, как ни странно, мусором, хотя поблизости никакого жилья не было.
– Вы удивительно терпеливый человек, – заговорил монах, – другой на вашем месте уже издергался бы и извертелся, а то и надоел бы расспросами. Я ведь вижу, что вам интересно продолжить, так нет же, молчите, даете мне право начать самому. Это, конечно, правильно, но я не часто встречал таких, как вы. Вернее, никогда не встречал. Ладно бы, неинтересно было человеку, но вам ведь интересно?
– Еще бы!
– Почему же тогда молчите?
– Очень просто. Я, видите ли, твердо придерживаюсь убеждения никогда не давить на людей. Если захотят, расскажут сами, а если нет, то это их право. Еще до армии выработал в себе такую привычку. И, знаете, не зря. Может, и не такого уж я выдающегося ума, но со мной всегда считались, и прислушивались с уважением, даже старшие по званию. И еще мне это помогло в условиях армии остаться вполне нормальным человеком. Армейские пороки как-то прошли мимо меня. Я так и не полюбил командовать, не потерял уважение к людям, а, самое главное, не приобрел уверенность всезнайки. Так что до сих пор с удовольствием учусь, и радуюсь, когда узнаю что-то новое.
– Да, вы незаурядная личность, должен признаться. Очень приятно, что такие еще встречаются. А то, знаете ли, совсем можно веру в людей потерять. Почти у всех, с кем я до вас разговаривал, на уме только деньги, бабы и автомобили. В общем, одни удовольствия в голове, ни капли мысли. И, что самое обидное, всех такая жизнь устраивает. В своих странствиях и экспериментах я понял одну интересную вещь. Чем больше в человеке от животного, чем меньше он руководствуется разумом, чем проще подчиняется инстинктам, тем медленнее все человечество в целом движется к прогрессу. Вы когда-нибудь читали Библию? Хотя бы заповеди?
– Конечно.
– И вы можете их сейчас припомнить?
– Дословно, пожалуй, нет, но смысл передать смогу.
– Тогда попытайтесь найти в них хоть что-то, призывающее развивать в себе животные инстинкты.
– Нет, такого точно нет. Скорее наоборот.
– Вот именно, наоборот. Уже тогда, когда писалась Библия, люди понимали, что нужно как можно дальше уходить по развитию от животных. В первую очередь развивать в себе нужно то, что отличает нас от животных. А к чему мы пришли сейчас? Во всем мире люди стремятся как можно полнее и легче удовлетворять эти самые животные инстинкты, заложенные в человеке от
– По-моему, вы утрируете. Не все люди одинаковые. Есть и выдающиеся личности, движущие прогресс.
– Да, пока еще есть. Но и они, бывает, переходят на тот же путь. Если раньше человек стремился выделиться умом, если каждый ученый стремился воспитать ученика, «чтоб было, у кого другим учиться», то теперь стремятся захватить ведущее положение в науке, потратив как можно меньше усилий, а, захватив, уже больше никого к вершине не пускать. Вы можете назвать хотя бы пару великих открытий, сделанных за последнее время? Сравнимых, к примеру, хотя бы с открытиями Эйнштейна? Ведь работы нынешних лауреатов – добросовестные разработки ранее сделанных открытий, и то в какой-нибудь узкой области. Измельчал человек. Хвалится своей узкой специализацией, утверждает, что в своей области он непревзойден, а сам до такой степени недалек, до такой степени ограничен, что с превеликим удовольствием играет в телевизионные игры, пригодные разве что для детей дошкольного возраста.
– Ну, это уж вы преувеличиваете.
– Разве что совсем немножко. Нет, в самом деле, ведь глупее этих «Что? Где? Когда?», «Брейн-рингов», «Полей чудес» и «Кто хочет стать миллионером?» ничего нет. Все эти лото дурацкие – это же изначально обирание глупцов. Все прекрасно знают, что только малая часть собранных за лото денег идет на призы, а остальное в карман к богатому дяденьке. И все равно продолжают этого дяденьку обогащать, в глупой надежде, что из оставшихся тебе отломится. Знаешь, что обираешь при выигрыше таких же глупцов, как сам. Знаешь, что беспроигрышна лотерея только для устроителей, и все равно покупаешь никчемные бумажки с несбыточной надеждой. Это ли не глупость? – Человек всегда хочет во что-нибудь верить. Веру в доброго дяденьку отобрали, а религии далеко ушли от просвещения людей, все больше своим карманом интересуются. Что остается простому человеку? В свое счастье верить. Даже если то и дело убеждается, что ничуть не счастливее других, все равно упорно верит. Таков человек, что поделать?
– Много что можно поделать. Прежде всего, человеку надо дать понять, что он интересен будущему только своим умом, своими знаниями. И не на словах, а на деле дать понять. Всячески поощрять стремление к знаниям. Сила должна стать второстепенной, только инструментом для поддержания здоровья и умственной работоспособности. Вспомните историю, бывало ли, чтобы сила способствовала прогрессу? Сила лишь разрушает, а ум созидает. Не сотворила природа нас самыми сильными существами на планете, но дала разум, чтобы возвыситься над окружающей средой, приспособить ее к себе, чтобы выжить. Разум! Разве это не очевидно? Вот и надо развивать этот самый разум. А мы до сих пор бряцаем оружием, силу свою демонстрируем. Не пора ли поумнеть?
– Однако не будете же вы отрицать, что именно бряцанье оружием, именно войны давали самый большой скачок в развитии.
– Буду. Войны уносили столько жизней, столько оригинальных мыслей, столько самобытных разумов, что скачок, как вы его называете, это просто еще один виток борьбы за существование, но никак не прогресс. И если, в конце концов, и прогресс появлялся, то исключительно благодаря выдающимся умам, вышедшим в лидеры в период борьбы за выживание. А сколько полезного могли бы сделать погибшие, останься они живы. Ведь сколько молодежи гибло? Гибло, не сделав в своей жизни практически ничего. Не развив свой разум, не накопив знаний. И вы считаете это нормальной платой за те крохи прогресса, что дала война?