О ВОСКРЕСЕНИИ ПЛОТИ
Шрифт:
56.
И действительно, сколь нелепо и поистине несправедливо (а как все это недостойно Бога!), чтобы одна субстанция действовала, а другая получала награду, и одна плоть, например, терзалась муками, а другая увенчивалась венцом, или, наоборот, одна валялась в грязи, а другая осуждалась за это. Не лучше ли раз навсегда лишить веру надежды на воскресение, чем издеваться над величием и справедливостью Бога? Не лучше ли Маркиону воскреснуть вместо Валентина? Ибо невероятно, чтобы ум, память и совесть нынешнего человека были упразднены этим новым одеянием бессмертия и нетленности. В таком случае для обеих субстанций будут тщетны польза и плоды воскресения и Божественного Суда. Если я не буду помнить, что награда принадлежит именно мне, то как я стану славить Бога? Как воспою Ему новую песнь (ср. Пс. 65, 2; 70,8), не ведая, что именно я обязан Ему благодарностью? Почему всегда смотрят на изменение тела, а не души, которая во всем первенствует над телом? Каково будет, если та душа, которая прошла в этой плоти весь круг жизни, в этой же плоти познала Бога, облеклась во Христа и посеяла надежду на спасение, пожнет плод его в какой-то другой плоти? И хороша же будет «награда» для той плоти, жизнь которой пройдет даром! А если и душа не изменится, то уж нет воскресения души. Ибо не верилось бы, чтобы она вообще воскресла, если бы не воскресла другою.
57.
И вот отсюда-то появляется обычная хитрая
Могущество Божье способно возобновить совершенное Им. Это Свое могущество и Свою милость Господь достаточно засвидетельствовал во Христе и показал, что Христос есть не только воскреситель плоти, но подлинный ее восстановитель. Поэтому и апостол говорит: Мертвые воскреснут нетленными (1 Кор. 15, 52). Стало быть, невредимыми, — а ведь прежде они потерпели от недугов, да и от долгого погребения. Когда апостол провозгласил две вещи: Надлежит тленному сему облечься нетлением и смертному сему облечься бессмертием (15,53), он не повторил одну и ту же мысль, а высказал различие. Именно, бессмертием он назвал уничтожение смерти, а нетлением-избавление от тления, приписывая первое воскресению, а второе — восстановлению52. Думаю, что и Фессалоникийцам он обещал полностью невредимую субстанцию. Поэтому и на будущее не нужно страшиться порчи тел. Сохраненная или восстановленная невредимость ничего не может потерять с того времени, как телу возвращается утраченное. Заявляя, что плоть будет опять испытывать те же самые страдания (если верно, что она такою же и воскреснет), ты необдуманно защищаешь природу против ее Господа и нечестиво отстаиваешь закон против благодати, — как будто Господь не может изменить или сохранить природу без всякого закона. Почему же мы читаем: Что невозможно у людей, возможно у Бога (Матф. 19,26) и: Немудрое мира избрал Бог, чтобы посрамить мудрость мира (1 Кор. 1, 27)? Спрашиваю тебя: если ты изменишь своего раба свободой, то обречены ли его плоть и душа, которые прежде испытали от плетей, оков и клейм, терпеть то же самое лишь потому, что останутся такими же? Не думаю. Напротив: ему дарованы сияние белых одежд, блеск золотого кольца, имя, триба и пиршественное застолье его господина53. Но оставь и Богу эту способность преобразовывать с помощью изменения наше состояние (но не природу), когда и страдания утихают, и защита появляется. Итак, хотя даже и после воскресения плоть сохраняет способность страдать (пока остается той же, остается собою), — она утратит эту способность, когда Господь отпустит ее, чтобы впредь она не могла страдать.
58.
Вечная радость, — говорит Исайя, — над главою их (35,10). Нет ничего вечного, кроме того, что после воскресения. Удалились, — продолжает он, — от них скорбь, печаль и воздыхание(там же). Поэтому и ангел говорит Иоанну: И отрет Бог всякую слезу с очей их (Откр. 7, 17), — конечно, с тех самых очей, которые прежде рыдали и дальше могли бы рыдать, если бы милость Божья не осушила всего этого потока слез: И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти более не будет (21,4); значит, прекратится и тление, так же изгнанное нетлением, как смерть — бессмертием. Если скорбь, печаль и воздыхание, да и сама смерть происходят от недугов души и плоти, то могут ли они исчезнуть иначе, как с устранением причин, то есть недугов плоти и души? Но где же несчастья при Господе? Где жестокие напасти при Христе? Где козни демонские при Святом Духе, когда и сам дьявол со своими ангелами уже низвержен в огонь (ср. Откр. 20, 10; 15)? Где неизбежность или то, что называют случаем или роком? Какое наказание могут испытать воскресшие — после прощения? Какой гнев на примиренных — после милости? Какая слабость-после обретения силы? Какая немощь — после спасения? Разве то, что одежда и обувь детей Израилевых за сорок лет не износились и не обветшали, что в их телах обычный рост ногтей и волос был задержан сообразно требованиям удобства и красоты, дабы чрезмерная их длина не приносила вреда54; что огонь Вавилонский не повредил ни тиар трех братьев, ни шаровар (хоть они не были в ходу у иудеев)55; что Иона, проглоченный морским чудовищем, во чреве которого погибали потерпевшие кораблекрушение, через три дня был извергнут невредимым56, что Енох и Илия (они еще не воскресли, ибо не отданы смерти, но восхищены от нее с земли и потому уже взыскуют вечности) познают неподвластность своей плоти всякому пороку, всякому ущербу, всякой несправедливости и поношению 57 — разве что это не свидетельствует в пользу веры, которая одна лишь способна удостоверить подобные доказательства будущего воскресения? Согласно авторитету апостола — все это примеры для нас (1 Кор 10,6). А записаны они для того, чтобы мы верили: могущество Господа сильнее всякого закона телесного и плотского, и Он уж наверное предохранит тело, раз защитил даже его одежду, даже обувь.
59.
«Но будущий век, — возражаешь ты, — устроен по-другому и принадлежит вечности. Значит, не-вечная субстанция не может быть причастна иному устроению того века». — Это, конечно, так, если человек существует ради будущего устроения, а не устроение ради человека. Но ведь апостол пишет: Или мир, или жизнь, или смерть, или будущее, или настоящее — все ваше (1 Кор. 3, 22), — и тех, к кому обращается, считает наследниками будущего. Тебе ничем не помогает Исайя, когда говорит: Всякая плоть — трава (40,6) — и еще Всякая плоть узрит спасение Божье (5), — ибо здесь он различал исход, а не субстанции. Кто же не допускает в суде Божьем двух приговоров — спасения и наказания? Всякая плоть — трава, — га, которая обречена огню; а всякая плоть
60.
Но вот, дабы еще более возвысить голос против плоти (особенно против тождества ее), они приводят в пример обязанности различных частей тела, утверждая, что части эти должны остаться при своих трудах и плодах (ибо они относятся к тому же телу) или же — раз ясно, что эти обязанности прекратятся, — истребится и сама телесность. Поэтому-де не следует верить в сохранение тела без его частей, да и сами эти части невозможно представить без их обязанностей. Для чего, спрашивают они, эта пещера рта, ряды зубов и пропасть глотки, вместилище желудка, пучина чрева и длинные сплетения кишок, когда не будет места еде и питью? Зачем эти части тела будут принимать, жевать, глотать, разлагать, переваривать и извергать? Зачем, например, руки и ноги, да и все их подвижные суставы, когда прекратится сама забота о пропитании? Для чего почки, производящие семя, и прочие детородные части обоего пола и хранилище зародышей, груди с их источниками, когда прекратятся соитие, порождение и вскармливание? Наконец, зачем вообще все тело, если оно ничем не будет занято?
Именно по этому поводу мы раньше заметили, что не следует уравнивать будущее и нынешнее устроение, ибо тогда наступит изменение. Тейерь же мы добавим, что обязанности частей тела до тех пор служат потребностям этой жизни, пока сама жизнь не перейдет из временного состояния к вечному, душевное тело — в духовное, смертное облечется бессмертием и тленное — нетлением. И когда, наконец, сама жизнь освободится от потребностей, тогда и части тела — от обязанностей. Впрочем, от этого они не станут ненужными: хоть они и освободятся от обязанностей, но сохранятся для суда, — дабы каждый через тело получил сообразно тому, что делал в нем (2 Кор. 5, 10). Ибо на суд Божий призывается весь человек, а он не может быть целым без частей, из субстанций (а не обязанностей) которых он состоит. Может быть, ты станешь утверждать, что и корабль цел без киля, носа, кормы, без исправности всех скреп? И все же мы не раз видели, что корабль, разбитый бурею или изъеденный гнилью, возвращается к прежнему состоянию и даже гордится своим возрождением после того, как все части его собраны и восстановлены. Так стоит ли нам тревожиться за Божье искусство, желание и право? Далее, если богатый и щедрый владелец корабля ради своей прихоти или славы пожелал бы восстановить корабль с тем, чтобы он более не работал, — неужели ты станешь отрицать необходимость всех прежних сочленений корабля, потому что он не будет плавать и можно просто сохранять его, не используя? Стало быть, уже отсюда вполне ясно: Господь, определив к спасению человека, определил к нему и плоть, пожелав, чтобы она вновь существовала в прежнем виде. И не дело тебе настаивать, что она не может существовать вновь, поскольку-де не будет нужды в частях тела. Некая вещь вполне может вновь существовать и вместе с тем не иметь обязанностей: ведь нельзя сказать, что она свободна от них, если она не существует. А если существует, то, наверное, не без пользы: ибо у Бога ничто не пропадает бесполезно.
61.
«Ты, человек, получил уста для еды и питья». — Но, может быть, они, скорее, для беседы, дабы ты отличался от прочих живых существ? Может быть, лучше прославлять ими Бога, дабы ты выдавался и среди людей? Ведь и Адам нарек животным имена прежде, чем сорвал плод с дерева, прежде пророчествовал, чем ел. — «Но ты получил зубы, чтобы жевать мясо».-А может, скорее для обрамления твоего рта, когда он открыт? Может, они лучше подходят, чтобы умерять движения языка и выделять ударением части речи? Послушай беззубых и постарайся понять, в чем назначение рта и самого устроения зубов. — «У мужчин и женщин в нижней части тела есть отверстия, — для того, конечно, чтобы через них вожделения находили себе выход». — Но, может быть, они более полезны для вывода истечений? — «К тому же, у женщин внутри есть место, где собирается семя». — А, может быть, через него выходят излишки крови, которую этот более вялый пол не способен разогнать?
Приходится говорить и о таких вещах, ибо люди, со всем усердием стремящиеся опорочить воскресение, бранят его, как хотят, приводя в насмешку примеры частей тела — каких угодно и как угодно. Они не задумываются, что прежде исчезнут сами причины для нужды: для еды — голод, для питья — жажда, для сожительства- произведение потомства, для труда-жизненные потребности. Ибо с упразднением смерти не нужно будет средств для поддержания жизни, и необходимость продолжения рода не будет обременять члены. Но и в наши времена может случиться, что внутренности и детородные части бездействуют. Моисей и Илия постились сорок дней и подкреплялись только Богом58. Уже тогда было возвещено: Не хлебом единым живет человек, но словом Божьим (Втор. 8, 3; Матф. 4,4; Лук. 4,4). Вот образ грядущей добродетели. И мы, насколько в силах, отказываем устам в пище и отклоняем наши вожделения к сожительству. Сколько среди нас добровольных скопцов? Сколько девственных жен Христовых? Сколько бесплодных обоего пола, наделенных бессильными детородными частями? Значит, уже и здесь части тела бывают бесполезны, их обязанности и плоды временно отсутствуют, ибо. и устроение их временное; однако человек не становится от этого менее цельным. Ибо, когда он будет спасен, тогда — при вечном устроении — мы тем более не будем желать того, чего уже и здесь приучились не желать.
62.
Впрочем, конец этому прению кладет речение Господа: Будут, — говорит Он, — как ангелы (Матф. 22,30). Если им не нужно будет вступать в брак (ибо они не будут подвержены смерти), то, конечно, у них не будет и сообразной этому потребности телесного существования. Бывало, однако, что и ангелы становились как люди: ели, пили и простирали ноги для омовения59. Разумеется, приняв облик человеческий, они сохраняли свою внутреннюю сущность. Значит, если ангелы, став как люди и совершая телесные действия, пребывали в субстанции духа, — почему же люди, став как ангелы, не могут принять духовное расположение, пребывая в той же субстанции плоти? Приняв ангельский облик, они не станут зависеть от обычаев плоти более, чем ангелы в облике человеческом зависели от обыкновений духа. Они вовсе не утратят плоти потому, что будут свободны от ее обычных потребностей, как и ангелы не перестали пребывать в духе, отрешась от обыкновений духа. Поэтому Он не сказал: будут ангелами (дабы не отрицать, что они люди), но: как ангелы (дабы оставить их людьми). Он не упразднил той сущности, которой приписал сходство.