О всех созданиях – больших и малых

Хэрриот Джеймс

– Дайте ему поесть, – сказал я негромко.

Миссис Сэндерс кинулась в кладовую и вернулась с кусочками мяса на блюдце. Шкипер еще несколько секунд продолжал теребить ухо, потом не спеша обнюхал щенка и только тогда повернулся к блюдцу. У него почти не осталось сил глотать, но он взял мясо, и челюсти его медленно задвигались.

– Господи! – не выдержал Джек Сэндер. – Он начал есть!

Миссис Сэндерс схватила меня за локоть:

– Что это значит, мистер Хэрриот? Мы же купили щенка только потому,

что не мыслим дома без собаки.

– Скорее всего это значит, что их у вас опять будет две! – Я направился к двери, улыбаясь через плечо супругам, которые, словно завороженные, следили за тем, как корги справился с первым кусочком и взял второй.

Примерно восемь месяцев спустя Джек Сэндерс вошел в смотровую и поставил на стол Джинго Второго. Щенок неузнаваемо вырос и уже щеголял широкой грудью и мощными ногами своей породы. Добродушная морда и дружески виляющий хвост живо напомнили мне первого Джинго.

– У него между пальцами что-то вроде экземы, – сказал Джек Сэндерс и поднял на стол Шкипера.

Я сразу забыл о моем пациенте: корги, упитанный, ясноглазый, принялся со всей былой бодростью и энергией грызть задние ноги буль-терьера.

– Нет, вы только посмотрите! – пробормотал я. – Словно время обратилось вспять.

Джек Сэндерс засмеялся:

– Вы правы. Они неразлучные друзья. Прямо как прежде…

– Пойди-ка сюда, Шкипер. – Я схватил корги и внимательно его осмотрел, хотя он и выкручивался из моих рук, торопясь вернуться к приятелю. – А знаете, я совершенно убежден, что ему еще жить да жить.

– Правда? – В глазах Джекса Сэндерса заплясали лукавые огоньки. – А помнится, вы уже довольно давно сказали, что он утратил вкус к жизни и это необратимо…

Я перебил его:

– Не спорю, не спорю. Но иногда так приятно ошибиться!

50

У Бертуислов был лишь один семейный недостаток – они все говорили разом. Мистер Бертуисл толковал только о своей скотине, его половина обсуждала домашние дела, а их сын Лен, восемнадцатилетний гигант, не признавал иных тем для разговора, кроме футбола.

Я осматривал Нелли, большую белую корову, которая всегда стояла в сером каменном коровнике как раз напротив двери. Она уже неделю хромала, и мне очень не понравился ее вид.

– Лен, поднимите-ка ей заднюю ногу! – распорядился я. Как было приятно, что дюжий молодец берет на себя эту работу и можно обойтись без долгой возни с веревкой, перекинутой через балку.

Взглянув на зажатое в могучих ладонях раздвоенное копыто, я понял, что мои дурные предчувствия полностью оправдались. Межкопытная щель, правда, была чистой, но сустав второй фаланги заметно опух.

Я повернул голову:

– Видите, мистер Бертуисл? Инфекция распространяется все ниже.

– Ага… ага… – Фермер прижал палец к опухоли,

и Нелли вздрогнула. – Верно. Так и лезет с этой стороны. Я-то думал, что это просто копытная гниль, и мазал…

– Эх, черт! – перебил Лен. – Ребята в субботу здорово вынесли команду Хеллерби. Джонни Надд забил еще два гола, и…

– …между копытцами жгучей мазью. – Мистер Бертуисл, как всегда, словно не слышал сына. – Каждый вечер и каждое утро. И я вам скажу, как это лучше всего делать. Возьмите куриное перышко и…

– …не удивлюсь, если он в воскресенье еще парочку забьет… – продолжал свое Лен. – Уж когда он получит мяч…

– …окуните его в мазь да засуньте между копытцами поглубже. Действует прямо…

– …под правую ногу, так влепит в самую девятку…

– Погодите минутку, – перебил я их. – Поймите, у нее не копытная гниль. У нее гнойный артрит в этом суставе, вот тут, у самого венчика. Проще говоря, в суставной полости у нее полно гноя, а это очень скверная штука.

Мистер Бертуисл неторопливо кивнул:

– Вроде нарыва, значит? Ну так надо бы его вскрыть. Если выпустить гной, так сразу…

– …точно пушечное ядро, – продолжал Лен. – Я вам вот что скажу: Джонни наверняка пригласят на пробу в "Дарлингтон", и уж тогда…

Конечно, вежливость требует смотреть на вашего собеседника, но это превращается в трудную задачу, когда собеседников двое и они говорят одновременно, причем один согнулся в три погибели, а второй стоит у вас за спиной.

– Спасибо, Лен, – сказал я. – Можете отпустить ногу. – Я выпрямился и устремил взгляд между ними. – Беда в том, что при этой болезни дать отток гною еще мало. Очень часто оказывается, что гладкие поверхности сустава разъедены и любое движение причиняет острую боль.

Нелли, безусловно, согласилась бы со мной. Поражено было внешнее копытце, и она стояла, изгибая ногу в попытке перенести вес на здоровый внутренний палец.

Фермер задал неизбежный вопрос:

– Ну, так что же мы будем делать?

Я испытывал неприятную уверенность в том, что особого толку не будет, что бы мы ни делали, но сказать этого, естественно, не мог.

– Будем давать ей сульфаниламидные порошки, а кроме того, я хочу, чтобы вы трижды в день ставили ей на эту ногу припарки.

– Припарки? – Фермер даже просиял. – А я их уже ставил. Я…

– Если Джонни Надд подпишет контракт с "Дарлингтоном", так, по-моему…

– Погодите, Лен, – сказал я. – Какие припарки вы ставили, мистер Бертуисл?

– Коровьи лепешки, – провозгласил фермер. – Хорошая коровья лепешка живо всю дрянь вытянет. Я только ими и пользуюсь, когда…

– …придется мне ездить в Дарлингтон вместо того, чтобы смотреть наших "Кестрелс", – перебил Лен. – Надо же будет поглядеть, как у Джонни пойдет дело с профессионалами. Что ни говори…