О всех созданиях – больших и малых
Шрифт:
Полость между кожей и надхрящницей я заполнил сульфаниламидом, а затем начал шить с пуговками. Без них кровь могла просочиться в полость, и через несколько дней возникла бы новая гематома. Когда я только начал оперировать ушные гематомы, я вкладывал в полость марлевый тампон, после чего прибинтовывал ухо к голове. Чтобы удержать повязку на месте, хозяева нередко надевали на собак смешные чепчики, но это мало помогало и непоседливые собаки скоро срывали чепчик вместе с повязкой.
Пуговки были гораздо надежнее: расслоившиеся ткани плотнее прилегали друг
К обеду Хэмиш очнулся и, хотя был еще немного сонным, казалось, испытал довольно большое облегчение от того, что его ухо вновь стало плоским. Утром мисс Уэстермен предупредила, что уезжает на весь день, и обещала забрать его вечером. Черный песик, чинно свернувшись в своей корзинке, философски поджидал хозяйку.
За чаем Зигфрид посмотрел через стол на брата.
– Тристан, я на несколько часов уезжаю в Бротон, – сказал он. – Будь добр, останься дома и отдай мисс Уэстермен ее терьера. Когда она за ним заедет, я точно не знаю. – Он положил себе ложку джема. – Ты можешь приглядывать за Хэмишем и одновременно заниматься. Пора тебе провести дома хотя бы один вечер.
Тристан кивнул:
– Хорошо. Я останусь.
Но я заметил, что сказал он это без всякой радости.
Когда Зигфрид уехал, Тристан потер подбородок и задумчиво уставился на темнеющий сад за стеклянной дверью.
– Это очень не вовремя, Джим.
– А почему?
– Лидия нынче вечером свободна, и я обещал с ней встретиться. – Он тихонько засвистал. – Жаль упускать случай, когда все идет так хорошо. По-моему, я ей очень нравлюсь. Она стала уже совсем ручной.
Я посмотрел на него с удивлением;
– А мне казалось, что после вчерашнего ты будешь мечтать только о тишине, покое и о том, как бы лечь пораньше.
– Я? Да ничего подобного! Мне бы только вырваться отсюда!
И действительно, вид у него был свежий, глаза блестели, на щеках снова цвели розы.
– Послушай, Джим, – продолжал он. – А ты не посидел бы тут с собачкой?
– Извини, Трис, но мне надо посмотреть корову Теда Биннса. До его фермы далеко, и меньше чем за два часа я не обернусь.
Он помолчал, а потом поднял палец:
– Нашел! Так просто, лучше и не придумаешь. Я приведу Лидию сюда.
– Как? В дом?
– Именно. В эту самую комнату. Корзинку Хэмиша поставлю у камина, а мы с Лидией устроимся на диване. Чудесно! Что может быть приятнее в холодный зимний вечер? И к тому же никаких расходов.
– Трис! А Зигфрид? Что, если он вернется раньше времени и застукает вас тут? После его утренней нотации?
Тристан закурил сигарету и выпустил огромное облако дыма.
– Не вернется! Есть у тебя манера, Джим, изводить себя по пустякам. Из Бротона он всегда возвращается позже чем собирался. Все будет в ажуре.
– Ну как хочешь, – сказал я. – Но, по-моему, ты напрашиваешься на неприятности. И как насчет бактериологии? Экзамены ведь на носу.
Сквозь завесу дыма я увидел, что он ангельски улыбается.
– Быстренько подчитаю, и дело с концом.
На это мне
Я отправился на вызов и вернулся около восьми. Про Тристана я совсем забыл: корова Теда Биннса не поддавалась моему лечению и меня одолевали сомнения, правильный ли я поставил диагноз. В таких случаях я тороплюсь заглянуть в справочники, а они стояли на полках в гостиной, и я бросился туда по коридору почти бегом.
Распахнув дверь, я остановился на пороге в полном недоумении. Диван был подвинут к весело топящемуся камину, в воздухе висели облака табачного дыма и резко пахло духами, но комната была пуста.
Удивительнее всего выглядела портьера над стеклянной дверью: она медленно опускалась, словно под ней секунду назад что-то пролетело на большой скорости. Я нырнул под нее и выглянул в темный сад. Из мрака донеслись звуки какой-то возни, шум падения и приглушенный вопль. Затем послышался дробный топот и пронзительные вскрики. Я постоял, вслушиваясь, а когда мои глаза привыкли к темноте, пошел по дорожке, которая вела вдоль кирпичной стены к калитке во двор. Калитка была распахнута, ворота, ведущие в проулок, – тоже, и опять – нигде ни души.
Я медленно пошел назад к светлому прямоугольнику стеклянной двери и уже собирался закрыть ее, когда почти рядом раздался шорох и напряженный шепот:
– Это ты, Джим?
– Трис! Откуда ты взялся?
Он на цыпочках прошел мимо меня в комнату и тревожно огляделся.
– Значит, это был ты, а не Зигфрид?
– Да. Я только что вернулся.
Он рухнул на диван и зажал голову в ладонях.
– Черт, черт, черт! Всего несколько минут назад я обнимал тут Лидию. Все было чудесно и удивительно. И тут я услышал, как открылась входная дверь.
– Но ты же знал, что я должен был вернуться примерно в это время!
– Да, и уже собирался крикнуть тебе, но тут вдруг мне втемяшилось, что это Зигфрид. Господи, думаю… Шаги в коридоре были ну совсем его.
– А дальше что произошло?
Он запустил пятерню в волосы.
– Ну, я спаниковал. Только что шептал Лидии на ушко всякие нежности, а тут схватил ее, сдернул с дивана и вышвырнул в сад.
– Я слышал какой-то глухой удар.
– Ну да. Лидия упала на альпийскую горку.
– А пронзительные крики?
Он вздохнул и зажмурился.
– Это была Лидия среди розовых кустов. Бедняжка ведь не знакома с планировкой нашего сада.
– Мне очень жаль, Трис, – сказал я. – Извини меня. Я не должен был врываться без предупреждения. Но я думал совсем о другом.
Тристан печально встал и потрепал меня по плечу:
– Ты ни в чем не виноват, Джим. Ты ведь меня предупредил. – Он мотнулся за сигаретами. – Прямо не знаю, как я с ней снова встречусь. Я ведь просто вытолкнул ее в проулок и без всяких объяснений крикнул, чтобы она со всех ног бежала домой. Конечно, она думает, что я псих.