«О» - значит омут
Шрифт:
– Я подумал, и ты прав. Заключать с ним сделку — плохая идея. Я передумал. И я спрашиваю тебя, передумал ли ты?
– Насчет того, чтобы сознаться? Это не обсуждается. Я хотел бы тебе помочь, но разбирайся сам. Делай, что хочешь.
Джон состроил гримасу.
– И что, например?
– Почему бы тебе не исчезнуть? Расвориться в воздухе. Разве не это сделал плохой парень в твоей последней книге?
– В предпоследней. И спасибо, что предоставил мне роль «плохого парня». Вообще-то, я уже думал о том, чтобы уехать. Если ты чувствуешь себя святее Папы римского со своим признанием, у меня не остается выбора. Нужно уносить ноги, пока это дерьмо не стало общественным достоянием. Я даю тебе еще один шанс...только один...сделать что-нибудь другое, чем ты предлагаешь.
– Ты хочешь, чтобы я держал рот на замке.
– Теперь ты понял. Иначе, я возьму контроль на себя, что не будет хорошо ни для кого из нас.
Уокер помотал головой.
– Не могу. Не буду. Извини, если это создает для тебя проблему.
– Моя проблема... и она очень сложная, Уокер...правда... я не могу себе позволить платить по счету. Твое очищение совести будет стоить мне больше, чем я хочу заплатить.
Ты пойдешь к копам, и знаешь, что ты им расскажешь? Ты сделаешь меня главным злодеем. Как ты сможешь удержаться? Ты уже говорил, что это была моя идея, что я был подстрекателем, а ты только выполнял команды. Что это за хрень? Каким я тут выгляжу? Какой простор для маневров это даст моему адвокату, если я когда-нибудь встречусь с законом? Ты настучишь на меня и будешь героем, в то время как на меня посыпятся все шишки. Разве это правильно? Подумай. Ты был в деле точно так же, как и я, с первого шага.
Ты никогда не спорил. Никогда не высказывал сомнений — до сих пор.
– Времена меняются, Джон. Я изменился.
– Но я — нет.
– Джон вытянул руку.
– Посмотри. Она не дрогнет. Никаких колебаний с моей стороны. Никакой двойственности, никакого нытья. Ты — как ложка дегтя, которая все портит, извини за клише.
Уокер отшатнулся, с пародийным ужасом.
– Так что ты собираешься сделать, избавиться от меня?
– Вроде того.
Уокер нерешительно улыбнулся.
– Ты шутишь. Думаешь, если заткнешь мне рот, это тебе поможет?
– Не вижу, почему нет.
– Как насчет Саттона?
Джон в упор посмотрел на него. Уокер побледнел.
– О, черт, что ты сделал?
– Застрелил его, - сказала я, повысив голос. Я достигла вершины холма, где совершенно негде было спрятаться. Они точно меня заметят, так что я решила, что могу подключиться к беседе. В ту же секунду Уокер узнал меня. Джон соображал медленнее.
– Кто это?
Я подошла ближе.
– Кинси Миллоун. Ваша одноклассница. Ты меня, наверное, не помнишь, но я тебя помню.
У меня в руке был пистолет. Я его ни на кого не наводила, но подумала, что он все равно даст эффект.
– Это дело тебя не касается, - сказал Джон.
– Касается. Майкл Саттон был моим другом.
Он первый раз заметил пистолет в моей руке и кивнул.
– Эта штука заряжена?
– Ну, я бы выглядела глупо, если бы нет.
Джон небрежно достал из кармана пистолет и навел на меня.
– Убирайся отсюда, пока я тебя не застрелил.
Я состроила физиономию, которая, надеюсь, выражала смирение и сожаление.
– Извини, что поднимаю шум, но моя точка зрения такая. Могу поспорить, что Саттон был единственным в твоей жизни, кого ты убил намеренно и хладнокровно. Мне, с другой стороны, приходилось убивать неоднократно. Не могу назвать точное число. Я стараюсь не считать, потому что это заставляет меня выглядеть как злодейка. А я не злодейка.
– Да пошла ты...
– Я не хочу показаться расисткой, но то, что здесь у нас делается, называется «мексиканская ничья».
Он улыбнулся.
– Верно, вопрос только в том, кто из нас выстрелит первым.
– Вот именно.
Я выстрелила в его правую руку. Пистолет взлетел и приземлился в траве. Уокер подпрыгнул, а Джон закричал от боли и упал на землю. Я могла показаться хорошим стрелком, но правда была в том, что он находился не больше, чем в пяти метрах, так что особое мастерство не требовалось. Наводи и жми на курок, чего уж проще.
– Боже мой, - сказал Уокер.
– Ты подстрелила парня!
– Это он говорил о том, чтобы выстрелить первым.
Я достала из сумки носовой платок и наклонилась, чтобы поднять пистолет Джона. Аккуратно завернула, чтобы сохранить отпечатки.
Джон перевернулся и встал на колени. Он наклонился вперед, почти касаясь головой земли, и схватил свою простреленную правую руку левой. Он смотрел, как течет кровь, с серым лицом и учащенным дыханием.
– С тобой все в порядке, - сказала я ему и повернулась к Уокеру.
– Дай мне твой галстук, и я сделаю жгут.
Уокер дрожал, его руки тряслись, он с трудом развязал узел галстука и протянул его мне.
Джон не оказывал никакого сопротивления, я сделала скользящий узел и закрепила галстук вокруг его руки. Это только в кино плохие парни продолжают стрелять. В реальной жизни они садятся и ведут себя хорошо.
– Не могу поверить, что ты это сделала, - сказал Уокер.
– Он тоже.
– Мы не можем оставить его здесь без помощи.
– Конечно, нет.
– Я протянула ему ключи от машины.
– Мой «мустанг» стоит внизу. Поезжай на ближайшую станцию обслуживания, позвони в полицию и расскажи, где нас найти. Заодно попроси прислать скорую. Я подожду здесь с твоим дружком, пока ты вернешься.
Он взял ключи и помедлил, глядя на меня.
– Ты спасла мне жизнь?
– Более-менее. Как насчет чистой и трезвой жизни? Это тяжело. Собираешься продолжать?
– Все замечательно, - сказал он смущенно.
– Я продержался десять дней.
Я протянула руку и сжала его плечо.
– Молодец.
ЭПИЛОГ
Джон Корсо нанял адвоката с пятизвездочной репутацией, который занят подготовкой его дела, рассылая ходатайства направо и налево и трубя в прессе о желании клиента выложить перед судом все факты, чтобы очистить свое имя.
Это вряд ли. Когда дело дойдет до суда, он, несомненно заявит, что Уокер был главарем и сознался только для того, чтобы спасти свою задницу. Дело будет тянуться годами. Суд займет недели, и будет стоить налогоплательщикам целое состояние. И кто знает, может быть, в конце концов, сбитые с толку и обведенные вокруг пальца присяжные вынесут решение в пользу защиты. Такое случается сплошь и рядом.