«О» - значит омут
Шрифт:
– Я ищу ветеринара, который раньше владел этим местом.
– Доктор Макнэлли?
– Именно. Вы, случайно, не работали у него?
– Нет, но он лечил всех моих животных, много лет. Двух собак, и я даже не помню, сколько кошек.
– Вы не знаете, как я могу его найти?
Она поколебалась.
– Почему вы спрашиваете?
– Ну, у меня тут одна маленькая странная проблема, и вот в чем она состоит.
Я выложила все без запинки, избегая сопутствующих обстоятельств, не желая упоминать Мэри Клэр. Я рассказала про
– Я надеюсь, что доктор Макнэлли сможет это объяснить.
– Очень может быть, и я уверена, что он обрадуется визиту. Он в Вэлли Оукс, номер 17, Джунипер Лэйн. Подождите минутку, я найду его номер телефона.
Она открыла ящик стола и достала адресную книгу.
– Хотите, чтобы я позвонила и сказала, что вы зайдете?
– Я не уверена, какое у меня будет расписание до конца недели, поэтому, наверное, лучше не звонить ему заранее. Я не хочу, чтобы он сидел и ждал, если я не смогу приехать день или два.
– Понятно.
Она переписала телефон и адрес на бумажку и передала мне.
– Спасибо большое. Вы мне очень помогли.
Она сказала нерешительно:
– Я не думаю, что вы ищете кота. Нам приносят столько бездомных. Некоторые старше, и их труднее пристроить, но вы не представляете, какие они любящие.
– Я подумаю над этим.
Поселение для пожилых Вэлли Оукс располагалось в старой усадьбе в Монтебелло.
Мне понравилось слово «поселение». Оно подразумевало разбивку лагеря на дальних завоеваниях жизни, где состарившиеся пионеры могут найти убежище и компанию.
На стенде у входа раскрашенная карта показывала расположение домов, и через минуту я нашла номер 17 на Джунипер Лэйн. Я медленно въехала в ворота, повинуясь знаку, который предупреждал о «лежачих полицейских» через каждые пять метров. Ландшафт был красиво ухожен. Многие старые дубы были оставлены на месте. От главной дороги во всех направлениях отходили другие, каждая помечена четким знаком с названием улицы и номерами домов. Некоторые дома были снабжены пандусами для инвалидных кресел.
Сквозь деревья виднелось впечатляющее строение, которое, очевидно, было оригинальным особняком и содержало теперь общественные помещения, где жители могли принимать гостей, обедать или развлекаться.
Номер 17 по Джунипер Лэйн оказался коттеджем, который понравился бы Гензелю и Гретель, уютное оштукатуренное строение, крыша которого выглядела как соломенная.
Входная дверь и ставни были темно-зеленого цвета. Один угол крыльца был заставлен цветочными горшками, пустыми в это время.
Репетируя по дороге свою речь, я решила не упоминать свое шапочное знакомство с его сыном. Я предполагала, что доктор Макнэлли был знаком с его уголовными проблемами, и эта тема разговора не была бы продуктивной. Авария Уокера не имела никакого отношения к моим поискам. Я поставила машину на маленькой стоянке между домами.
Я постучала в дверь, и через минуту ее открыл мужчина лет восьмидесяти. У него были коротко подстриженные седые волосы и бифокальные очки в металлической оправе.
Я не заметила никакого сходства с Уокером, но я не видела Уокера много лет, так что сейчас они вполне могли быть похожи. На нем была синяя толстовка с закатанными рукавами и помятые шорты. Он носил шлепанцы вместо туфель и носков, и его голени выглядели как суповые кости, покрытые редкими волосками.
– Доктор Макнэлли?
– Да?
– Извините за вторжение, но я надеюсь получить информацию о собаке, которую вы усыпили несколько лет назад.
Он посмотрел на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь еще.
– Зачем? Я не понимаю причины.
– Собаку нашли похороненной на участке в Хортон Рэвин. Это произошло на прошлой неделе и удивляет меня. По бирке на ошейнике я нашла владельца в Пуэрто, и он был так же удивлен, как и я. Я понимаю, что это долгая история, но надеюсь, что вы сможете рассказать, как собака оказалась в Хортон Рэвин.
– Понятно.
Он немного подумал и, кажется, принял решение.
– Почему бы вам не войти? Я обычно хорошо запоминаю животных, но не помню остального. Сколько лет назад это было?
– Двадцать один.
– О, боже.
Он отступил назад, и я переступила через порог в фойе, выложенное плиткой. Уолтер закрыл за мной дверь и повел по коридору в заднюю часть дома. Я заметила спальню справа и уставленный книгами кабинет слева. В конце коридора располагалась большая комната с кухонькой с одной стороны и чем-то вроде гостиной — с другой. Маленький обеденный стол с двумя стульями стоял у большого окна, которое выходило на широкий газон.
Везде царил порядок. Не было никаких признаков миссис Макнэлли. Не знаю, почему женщины жалуются на недостаток одиноких мужчин в этом мире.
Уолтер уселся в большое кресло, а я — на диван. Он положил руки на колени и попросил:
– Расскажите подробнее, что вам нужно. Я не совсем понимаю, как могу помочь.
– Дело было так. Летом 1967 года человек привез этого пса в ваш офис. Это была волко-собака по кличке Улф. Мне рассказали, что вы дали ему снотворное и сделали рентген, который показал остеосаркому. Вы порекомендовали усыпить его.
Уолтер кивнул.
– Я помню. Молодой пес, четыре или пять лет.
– Правда? Вы помните его?
– Я бы не смог назвать его имя, но я помню животное, о котором вы говорите. Это была единственная волко-собака, с которой я имел дело. В эти дни вы можете встретить эту помесь чаще, но тогда это была редкость. Насколько я помню, хозяин обзвонил много ветеринаров, и никто не соглашался посмотреть его. Красивый зверь, совершенно великолепный. В нем было столько от волка, что казалось, он только что вышел из леса.