ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство)
Шрифт:
Так же точно и второе положение — революции нужно искусство — не заставит долго ждать своего проявления. Уже и сейчас мы слышим о всероссийской подписке на постройку грандиозного памятника жертвам революционных боев на Марсовом поле [49] слышим о желании воздвигнуть в Москве грандиозный Дворец труда. Республика, еще нищая и голая, все же оправляется хозяйственно, и нет никакого сомнения, что скоро уже одним из проявлений ее выздоровления будет растущая новая красота ее облика.
49
На Марсовом поле с марта 1917 г. хоронили погибших героев рево люции. В 1917—1919 гг. в центре его был сооружен по проекту архитек тора Л. В. Руднева памятник борцам революции. Надписи на надгробиях сочинены Луначарским.
Наконец последнее: быт, экономическое положение художников.
Да, конечно, с появлением нэпа художник опять отходит к частному рынку. Но надолго ли? Если расчеты наши верны, — а они, я уверен, верны, — то государство, с его тяжелой индустрией и огромными трестами во всех отраслях промышленности, с его опорой на налоги, с его властью над эмиссией и, главное, с его огромным идейным содержанием, — разве не окажется оно в конце концов гораздо сильнее частных капиталистов, каких угодно, покрупнее или помельче, и разве не перетянет оно к себе в качестве грандиозного
В этой короткой статье, я мог только бегло обрисовать ту своеобразно изгибающуюся линию отношений между революцией и искусством, которую мы наблюдали до сих пор. Она не прерывалась, она продолжается и дальше.
Что касается правительства, то оно по–прежнему будет стараться по мере сил охранять лучшее в старом искусстве, ибо усвоение его необходимо для дальнейших шагов искусства обновленного, и вместе с тем будет стараться активно поддерживать всякое новаторство, если оно будет полезно для развития народных масс. Правительство никогда не воспрепятствует развиваться новому, хотя бы и сомнительному, чтобы не сделать в этом отношении ошибки и не убить что–нибудь достойное жизни, но еще молодое и не окрепшее.
ОБ ОТДЕЛЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ
Впервые — «Новый мир», 1966, № 9, с. 236—239.
Печатается по журнальному тексту.
Машинопись статьи хранится в ЦПА ИМЛ (ф. 142, оп. 1, ед. хр. 136, лл. 51—59). Конец статьи утерян. Можно предполагать, что статья написана в 1920 г.
Быть может, ни один отдел Наркомпроса не подвергался таким нападкам, как Отдел изобразительных искусств [50] Отдел этот был ответственным прежде всего за доминирующее положение, которое заняло после Октябрьской революции в России искусство футуристического направления.
50
Отдел изобразительных искусств Наркомпроса (ИЗО) был утвержден постановлением Государственной комиссии по просвещению 22 мая 1918 г. Еще ранее, 29 января 1918 г., постановлением Наркомпроса был утвержден заведующим ИЗО художник Д. П. Штеренберг. В художественную коллегию отдела входили: Д. П. Штеренберг, Н. И. Альтман, П. К. Ваулин, А. Е. Карев, А. Т. Матвеев, Н. Н. Пунин, С. В. Чехонин, Г. С. Ятманов; позднее в коллегию были включены: архитекторы Л. А. Ильин, В. И. Дубенецкий, Л. В. Руднев, Э. Я. Штальберг, В. А. Щуко, художники В. Д. Баранов–Рос–синэ, И. С. Школьник, а также В. В. Маяковский и О. М. Брик. Впоследствии была создана коллегия и в Москве (на равных правах с петроградской) в составе: В. Е. Татлин (зам. зав. ИЗО и председатель коллегии), П. В. Кузнецов, И. И. Машков, А. А. Моргунов, К. С. Малевич, И. В. Жолтовский, С. И. Дымшиц–Толстая, Н. А. Удальцова, С. В. Ноаковский, Р. Р. Фальк, О. В. Розанова, А. В. Шевченко, Б. Д. Королев, С. Т. Коненков, В. В. Кандинский. ИЗО Наркомпроса подвергался критике в прессе неоднократно и за пропаганду футуристического искусства, и за протекционизм в художественной конкуренции в пользу «левых» течений, и за нигилизм по отношению к художественному наследию, и за претензии «левых» выдавать свое искусство за «государственное» (см., например. «Известия», 1919, 2 марта, № 48, с. 3; 12 марта, № 55, с. 6; 26 марта, № 65, с. 4). А 6 апреля 1919 г. в «Правде» публикуется следующая резолюция собрания членов секции Союза работников науки, искусства и литературы: «Принимая во внимание, что футуризм н кубизм являются главным образом представителями буржуазного разлагающегося искусства, собрание предлагает Комиссариату Народного просвещения обратить внимание на неограниченное преобладание футуризма, кубизма, имажинизма и т. п. в Советской Социалистической республике…»
Одни, которые мало знают мои личные вкусы в искусстве, прямо упрекали меня в пристрастии к футуризму и в стремлении привить целой стране мои личные «чудаческие» вкусы.
Те, кто ближе знаком с этим моим вкусом, недоумевали по поводу того, что я якобы поддерживаю направление, мне художественно отнюдь не близкое и всегда находившее в целом ряде моих статей довольно определенное осуждение [51]
Прежде всего чем же объясняется, что «судьбы» русского искусства были переданы футуристам?
51
Художественные идеалы и вкусы Луначарского неизменно были связаны с реализмом в искусстве и никогда не имели ничего общего с футуризмом. Но и как критик и как нарком он стремился судить о художественных направлениях, группах и их представителях, исходя из конкретной ситуации и перспектив развития того или иного художественного явления и того или иного художника. Проводя последовательно мысль, что государство должно помнить «границы художественного руководства», Луначарский так отвечал своим критикам слева и справа: «Если вместо меня наркомом стал бы Сосновский, если бы он стал действовать согласно своему вкусу, то он должен был бы разгромить окончательно левый фронт; если же вместо меня был [бы] Мейерхольд, то он моментально разгромил бы правый фронт. Если бы после Луначарского был Сосновский, а потом Мейерхольд, то произошел бы погром налево и направо. Нельзя, чтобы при существовании разных мнений вкус данного наркома оказался законодательным в стране, какого бы вкуса он ни придерживался» (цит. по журн. «Новый мир», 1966, № 9, с. 231—232). Нелицеприятная критика программ, деклараций и художественной продукции футуристов и других «левых» течений в искусстве не мешала Луначарскому бережно относиться к таланту художников, интересоваться их исканиями п отмечать все интересное и любопытное в их творчестве (см. хотя бы его статью «Ложка противоядия», речь па I Всероссийском съезде по рабоче–крестьянскому театру, 1919; доклад на 3–й сессии ВЦИК седьмого созыва, 1920; речь на диспуте о постановке «Зорь» в Театре РСФСР, 1920, и ии. др. статьи и работы). Что же касается непосредственно деятельности ИЗО, то 10 апреля 1919 г. коллегия Наркомпроса под председательством Луначарского, обсудив его работу и выразив ему доверие, высказала «категорическое пожелание», чтобы «общая политика отдела была строго выдержана в смысле равного отношения к различным течениям в искусстве». Решение коллегии предписывало отделу обратить «особое внимание на приспособление его работы к целям широкой пропаганды и агитации художественно–эстетического образования в массах и задачам художественной индустрии». От него потребо вали, чтобы «важнейшие принципиальные вопросы отдел… вносил в художественную секцию, а в особо важных случаях входил с ними в коллегию Наркомпроса». На этом же заседании коллегия приняла предложение наркома сократить расходы ИЗО на первое полугодие 1919 г. в пять раз, в том числе «по Петроградскому отделу изобразительных искусств на содержание литературно–издательской секции» почти в два раза (ЦГА РСФСР, ф. 2306, оп. 1, Д–180, л. 204—205 об.). О дальнейших событиях, связанных с ИЗО, см.: «Литературное наследство», т. 80. М., 1971, с. 704—719.
Для этого надо перенестись в обстановку, следовавшую непосредственно за переворотом. В петроградском художественном мире царило враждебное к нам учредиловское [52] направление. На собраниях Союза художников [53] выносились всякие резолюции более или менее саботажного типа. Быть может, в Москве такое отношение проявлялось слабее, но, конечно, эта часть интеллигенции, как и всякая другая, в то время была остро недовольна нашим курсом и органически подходила даже в лучшей своей части к «демократии» и «самоуправлению *. Даже официальная крайняя левая художников, не только более революционная в смысле исканий, но и в смысле политического настроения, склонна была диктовать Советской власти разные условия, при исполнении которых художники–де готовы были войти с «самозваной властью» в известный контакт. Несколько позднее на квартире т. Горького мне было прямо предложено художественным миром принять целиком список «избранных», которые «соглашались» работать со мной, но не с моими помощниками, и которые фактически образовали бы своеобразную мозоль или, вернее, щит черепахи, за которым искусство намерено было отсидеться от всяких неприятностей, грозивших ему со стороны «варварской революции» [54]
52
Учредительное собрание, «Учредилка» — парламентское учреждение, за седание которого проходило 5(18) января 1918 г. в Петрограде. В ночь с 6 (19) на 7 (20) января ВЦИК по докладу В. И. Ленина принял декрет о роспуске Учредительного собрания. «Учредиловское направление» — буржуазно–демократическое направление, неприятие Октябрьской революции.
53
О Союзе русских художников см. примечания к статье «Выставка кар тин «Союза русских художников» в наст. томе.
54
12 марта 1917 г. на митинге деятелей всех видов искусства Петрогра да был учрежден Союз деятелей искусств (СДИ), включающий в себя ху дожников всех школ и направлений и стоящий на позициях полной автономии в устроении и управлении художественной жизни России. После Октябрь ской революции нарком Луначарский обратился к СДИ с призывом начать совместную с Советской властью работу по созданию новых форм художе ственной жизни и художественного просвещения. 17 (30) ноября призыв наркома обсуждался на пленарном заседании СДИ. Все выступавшие протестовали против «захвата большевиками власти над искусством» и призы вали к борьбе за автономию художественной жизни. СДИ «принципиально высказался против совместной работы с представителем новой власти по делам искусства — комиссаром Луначарским» («Аполлон», 1917, № 6—7, с, 84). И только Маяковский от имени своих друзей–футуристов заявил, что «нужно приветствовать новую власть и войти с ней в контакт». На созванном Луначарским совещании представителей всех художественных обществ и учреждений вновь была принята резолюция об автономии союза всех художников, а государству оставлялось единственное право — питать автономные художественные организации финансовыми средствами (см. «Литературный критик», 193G, № 4, с. 114—115). Луначарский отклонил эти требования, и в Наркомпросе были созданы отдел ИЗО и отдел музеев и охраны памятников старины. После опубликования декрета об упразднении Академии художеств как государственного учреждения (1918 г.) исполнительный комитет СДИ собрался на квартире М. Горького и в присутствии Луначарского (которого Горький пригласил к себе, не предупредив, однако, кто у него будет) выразил протест против действий и политики правительства в сфере искусства. Руководители СДИ вновь потребовали предоставить исполнительному комитету СДИ функции правительственного органа, на что нарком ответил категорическим отказом (см. «Петроградское эхо», 1918, 9 (22) апреля, № 51).
* Окончание этой фразы в машинописи искажено.
Все это для меня как представителя Советской власти было абсолютно неприемлемо. В области искусства прежде всего нужно было разрушить остатки царских по самой сущности своей учреждений вроде Академии искусств, надо было высвободить школу от старых «известностей», надо было дать свободу движения на равных началах всем школам, надо было в особенности найти симпатию молодежи и опереться на нее, прежде всего пополнив ее. ряды из пролетариата и полупролетариата.
С этой программой полностью был согласен мой старый друг, присоединившийся к Советской власти, левый бундист, выдающийся живописец, широко известный русскому художественному миру в Париже, честнейший человек, умевший также быть авторитетным, когда надо, тов. Д. П. Штеренберг.
Нельзя было думать найти более подходящего человека. Безусловно преданный Советской власти,, только потому не входивший в партию коммунистов, что ему как–то претило войти в нее в час ее победы, чрезвычайно осведомленный о строе художественной жизни за границей — тов. Штеренберг немедленно и энергично принялся за освободительную реформу в русском искусстве. И я утверждаю, что хотя в области школы царит еще много хаоса и что она нуждается в упорядочении, тем не менее в русском искусстве повеяло свободным духом, молодежи дано место, которого она никогда не занимала, и государственные мастерские [55] представили из себя единственные по своей внутренней свободе и по инициативе творчества учебные заведения, к сожалению, не вполне здоровые в настоящее время исключительно по причине общего продовольственного кризиса.
55
См. прим. 2 к статье «Советское государство и искусство» в наст. томе.
Тов. Штеренберг, сам решительный модернист, нашел в своей деятельности поддержку почти исключительно среди крайних левых. Талантливые публицисты и теоретики художественной революции вроде Брика и Пунина, выдающиеся представители левых: Татлин, Малевич, Альтман, несколько человек, доброжелательных по отношению к самой резкой народной реформе в области искусств, как, например, Чехонин, Машков, создали группу, которая являлась опорой для нашей деятельности в области искусства.
Передача полномочий какому–нибудь профессиональному союзу художников, каким–нибудь вообще художественным объединениям, какой–нибудь художественной «учредилке» означала бы крах советской политики в этой области и капитуляцию перед защитой старинки. Даже относительно левые художники в то время оробели бы перед необходимостью борьбы с чуть ли не вековыми устоями художественной жизни. Тут нужно было много пыла, много веры и, пожалуй, юношеского задора.
Вот почему я решительно поддерживал эту молодежь, собравшуюся вокруг т. Штеренберга, хотя часто видел и теоретические ошибки (выразившиеся, например, в заносчивых футуристических статьях петроградской газеты «Искусство коммуны»), и ошибки практические. Последние сводились к тому, что крайнее левое направление при закупке картин для создания Музея живого искусства [56] при художественных изданиях и т. и. оказывало всяческое покровительство своему направлению и не могло отделаться от скрытой вражды к другим направлениям [57]
56
Музей не был организован.
57
См. приложения 6 и 7.