Обагренная Русь
Шрифт:
Весела встреча, не весело расставание. Дороги к избе не приставишь, того, что было, не вернешь.
Решил Мистиша твердо возвращаться в Триполь к боярину своему Стонегу.
Недолго пожил Звездан во Владимире со своей Олисавой, недолго наслаждался домашним теплом и покоем.
В один из дней, когда ударили вдруг жгучие холода, постучал в ворота усадьбы князев гонец: звал к себе Всеволод дружинника на большой совет.
— Ой, не ко добру это, — запричитала
И верно. Сказал Всеволод Звездану:
— Ступай обратно в Новгород. Святославу поклон от меня и от матушки, а Лазарю слово мое княжеское передашь. Говорил-де Всеволод, что о проделках твоих ему ведомо и о сговоре твоем с Михаилом Степановичем тож. Но бог грешников миловал и нам завещал. И потому тако наказывает князь: как и прежде, водись с новым посадником, дары от него принимай, однако же доноси нам о каждом шаге Михаила Степановича. Остальное, мол, дело не твое, и, ежели исполнишь все, как велено, Всеволод забудет прошлое. А не исполнишь, сам на себя пеняй.
Думая о неприметном, но надежном попутчике, Звездан почему-то сразу вспомнил Мистишу. И прямо с княжеского двора отправился к Негубке.
— Не живет у меня больше Мистиша, — отвечал ему купец. — Съехал он на купецкое подворье. Но смекаю я, что нынче и там его нет: говорил мне паробок, будто хощет возвернуться в Триполь. И Крив тоже с ним.
— По боярину своему, что ль, соскучился? — усмехнулся Звездан, догадываясь, что неспроста распрощался Негубка с паробком. Ведь недавно еще собирался Мистиша зиму переждать во Владимире.
Не стал вдаваться в подробности купец.
— У молодых нрав переменчивый. Не все в толк да в пору, кто в мыслях у них прочтет? А ты поспешай, Звездан, может, еще и не поздно, — сказал он.
Повезло дружиннику. На купецком подворье застал он Мистишу.
Удивился тот приходу дружинника.
— Слыхал я, — сказал Звездан, — будто в Триполь хощешь ты возвращаться еще до весны?
— Была такая задумка, — ответил Мистиша.
— А мне говорил, что весною наладишься в путь...
— Зимою полозницы добрые — вмиг долечу до Киева, а то ждать придется, покуда подсохнут дороги.
Но не прочел решимости Звездан в глазах паробка. Не полозницы причиною, что оставил Мистиша теплую избу купца.
— Оно, конечно, прямиком-то ближе, — сказал дружинник, — но не всякий прямой путь вернее окольного. Приехал я сюды не просто поглядеть на тебя, Мистиша.
— Почто же еще?
— Посылает меня князь Всеволод в Новгород. Ищу попутчика.
— Уж не меня ли выбрал?
— Видимо дело, да как ты решишь?
Польстило Мистише Звезданово предложение, но как бросит он во Владимире горбуна?
И об этом подумал
— Вот и Крива возьмем с тобой. Ловко управляется он с луком, а в дороге все может быть. Да согласится ли он?
— Крив не согласится?! — воскликнул паробок и живо выскочил из конюшни. — Крив, а Крив! — кликнул он горбуна: — Подь сюды!
Переваливаясь на длиных ногах, горбун появился в воротах, со света прищурился:
— Почто звал?
— Хошь, возьмем тебя с нами в Новгород? — сразу предложил ему Звездан.
— В Новгород-то? — по природной хитрости своей стараясь казаться равнодушным, спокойно отвечал Крив. — Так в Новгород, говоришь?
Звездан с Мистишей молчали. Горбун, скрывая улыбку, пощупал пальцами нос.
— В Новгород-то я со всею охотой! — произнес он наконец, уже не сдерживая радости.
— Вот и столковались, — кивнул Звездан и сразу перевел разговор на сборы. — Откладывать нам недосуг — заутра тронемся. Тебе, Крив, дам я коня и обоим одежду справную: как-никак, князевы мы послы.
На следующий день рассвет застал их уже далеко за городом. Мороз был крепок, солнце вставало в ярких столбах. Хоть и прибавил просинец дня на куриный переступ, а все к весне. Снег сверкал ослепительно, тут и там на переметенной дороге виднелись звериные наброды, деревья в лесах под приподнятым светлым небом стояли не шелохнувшись на ветках, неприметные летом, проглядывались черные птичьи гнезда.
Взбодренные морозцем, кони бойко шли то наметом, то рысцой.
Как потревоженное осиное гнездо, волновалось и бурлило Олешье.
Никогда еще не видывал Негубка такого беспорядочного скопища судов: почти все устье Днепра от берега до берега было забито насадами, стругами, дощаниками, греческими дромонами и скедиями.
— Что это, Негубка? — спрашивал купца опешивший Митяй.
— А бог весть, — спокойно отвечал привыкший к неожиданностям Негубка. — Должно, взволновалось море, вот и не вышли в срок.
Благо, невелика была Негубкина лодия, ловко скользила между судами к берегу.
— Одного в толк взять не могу, — рассуждал купец, — почто бы это ромейские боевые корабли сгрудились в Олешье. В Русском море, почитай, и так-то не ежедень повстречаешь их, а тута на тебе!..
Еще больше разобрало его любопытство, когда пристали к берегу.
— Батюшки-святы! — хлопнул себя по бокам Негубка. — А народищу-то!..
Все свободное пространство на исаде плотно забито людьми. Трудно удивить купца, а тут изумление так и было написано на его лице.