Обе Бездны
Шрифт:
— Это что, труп? — поёжилась Зареслава, обмахиваясь крылом. — От него воняет как…
— Тихо ты! — шикнула Нарата, потому что они уже приблизились к стражу. — Мертвец не мертвец, но у него две пары ушей!
— Дожили… — потеряв весь сарказм, Радина покачала головой, скрываясь в ровно-мертвенном свете равномерно фосфорицирующих панелей по бокам крутой лестницы. — На поверхности уже не используют в хозяйстве мёртвые тела? Может быть, вы и от энергии душ отказались, как благодушные слюньтяи из Холцера? Даже Светлые не испытывают мук совести, наказывая так преступников.
Глава вторая
Родственные чувства
—
— Если бы тебе не было дела до Нашара, то ты бы нам ничего не говорил, — заметила Нарата со всей свойственной Тёмным прямотой. — Стоять против неприятелей поодиночке сложнее.
— Навы — слепая сила. Мне достаточно подождать, пока они сметут вас, а уже потом я их уничтожу. Две победы по цене одной! — мертвенно-бледный и притом абсолютно безразличный глаз Герусет контрастировал с другим, пылающим золотым. — А первой целью навы изберут вас, как более слабых. Союзников у вас нет. Светлые сами ждут не дождутся, когда вы сгниёте. Ваши покорённые малые народы вроде людей, велнаров и прочих дилов — шушера и обуза, только грузы могут таскать. А у меня союзник есть — тот самый, от которого вы отказались. Главный враг навов — сама Тьма.
— Для навов мы и вправду не представляем серьёзной опасности — но и они для нас тоже, — уставший стоять Торстейн завалился на другое кресло, подальше от владельца дворца. — Воплощение Намира и Кьлеменетот заключили договор, по которому Тьма не суётся в навь лишь до тех пор, пока навы оставляют Нашар в покое. Нашар, а не Иркаллу.
— И разве тебе, Герусет Аменемхат, безразлична моя судьба и судьба остальной твоей семьи? — Зареслава, наоборот, поближе присела к дяде своего отца.
— Рад бы вам помочь — но Нашар давно потерял расположение Тьмы. Ровно тогда же, когда её приобрела Иркалла вместе с моим правлением. Всё равно я знаю, почему вы решили меня навестить, любящие вы мои родственники… — с саркастическим смешком Герусет передвинул к Зареславе бутылку с бокалом. — На поверхности не осталось нормальных Воплощений, а Тёмные осиротели. Варлад глуп и труслив, ему никогда не стать лидером. Намира отлавливает все души, которые не поглотили сами Тёмные, и творит из них мою бравую армию. Арма просто взяла… и ушла. Какая безответственность! Так ли должна поступать матерь во время войны — швыряться своим драконёнком в пасть нава?
— Драконы стали сильнее, — возразила Нарата, пока Зареслава с негодованием разглядывала бутылку. — Теперь у нас есть технологии, которых не было во время прошлых войн с навами. Мы побеждали их раньше, победим и сейчас, тем более, что теперь большая их часть всё равно не станет вмешиваться — они спокойно живут в Вейндале!
— Даже если Кьлеменетот сдержит слово, он навряд ли удержит своих подданных от поедания сочных драконьих тушек, — уже вовсю рассмеялся Герусет. — Навы не обладают умом, потому что у них и мозгов нет. Но они существуют уже бесконечное время, их бесконечное количество и они обладают бесконечной мощью. А бесконечность может обороть только та сила, которая выше неё. Нашар сейчас — далеко не дарканцы из прошлого на момент полного уничтожения. Ни технология вас не спасут, ни культура, ни кобники.
— Моя мама хорошо тебя знала и мне о тебе рассказала, — Нарата выпрямилась гордо, медленно подходя к Герусету. В её глазах переливалась материнская зелень, отсвечивающая отцовским мудрым золотом. — На словах ты и Тьме, и навам был предан, но своих верных варисамов заставлял поклоняться себе самому. Тебе не внушить нам то, во что ты не веришь сам. Если угроза действительно серьёзная — поступи как разумный дракон и не считай себя отдельным от сородичей, когда дело касается выживания. Если это только твоя очередная интрига — ты избрал не тот путь, чтобы занять престол Тьмы. Этот переворот совершают не политики, а кобники. Причём каждый — для себя лично.
— Пророк, — неожиданно услышали юнцы, и в тронный зал вошла драконица с белой шерстью бледноватого оттенка, вооруженная странного вида глефой с зубчатыми лезвиями. — Лодка из Хардола.
— Приветствую. Ты местный гачтарь? — уточнила у вошедшей Нарата, имея ввиду должность самки.
— В этот торжественный день ко мне так и слетаются послы… — заметил Герусет строго и кивнул на дочь Инанны. — Катайла, организуй очередь.
— Сар-дитя, — насмешливо произнесла та Нарате. — Что, мама осмелилась отправить свою неокрылившуюся дочь к нам? Глупое решение.
— Пожалуй, вы такой чести пока недостойны, — пробубнил Торстейн тихо, но отчётливо.
— Почему бы вам не пригласить хардольцев сразу? Я тоже буду рада с ними пообщаться, — Нарата обернулась к Катайле, словно ожидая, что она должна исполнять её приказы, а не Герусета. — Учитывая военное положение и грядущее нападение навов, нам стоит обговорить совместную тактику. На одной планете живём!
Герусет тяжело вздохнул, отбирая у Зареславы бутылку.
— Что же, я сегодня нарасхват! Придётся вам подождать, пока я приму Светлых — они шли ко мне куда дольше вас!
— Что же, мы подождём, — если Герусет пытался вызвать недовольство Нараты и прекратить переговоры, то он просчитался. Драконочка и её спутники отошли к одной из стен тронного зала, где Радина угодливо положила одну за другой три широких не толстых подушки, в то время, как Катайла отправилась встречать гостей.
Зареслава долго сверлила взглядом фиалковых, но сейчас вовсе не нежных глаз эту бывшую деструкторшу. Все правители Иркаллы воспринимались какими-то ушлыми, ненадёжными и лишёнными авторитета. Катайла предала свои идеалы дважды — сначала разозлившись на Тёмных, а потом бросив и почитание навов. Радина совершила то же самое в обратном порядке. Герусет всегда только власти искал — и сам по себе, и под покровительством Кьлеменетота, и под началом Тьмы… но чаще всего совмещал несовместимых начальников, делая вид, что угождает каждому. Поэтому Зара не верила, что после всего за ними могут даже подземники пойти.
Герусет же сидел уже не столь вальяжно — повернувшись так, чтобы послы сразу чувствовали на себе взгляд правителя подземелий, дракон материализовал в лапе внушительных размеров меч. Зареслава поморщилась при виде его рукояти — на ней были изображены фигуры цепляющихся и дерущихся друг с другом драконов, карабкающихся по направлению к клинку. С ним потомок Аменемхата выглядел достаточно зловеще, чтобы смутить вошедшего посла.
— Надо вести себя так, чтобы нас не сочли за его придворных, — не обращая внимание на стоящую над душой Радину, Торстейн отбежал к столику и похватал с него блюдо мясных рулетов и графин с вином явно не подземного происхождения. Даже знающая толк в психологическом давлении самка не ожидала такой наглости и схватилась за свой ободок так же, как сам Торстейн до того за свои амулеты. А трое задвинутых к стенке, словно мешающая громоздкая утварь, посланников Нашара уже уминали еду, предназначавшуюся для декорации и показной роскоши, а не для поглощения… Пускай вкус у неё был бесподобный — самое то для наслаждения предстоящим зрелищем.