Обед у людоеда
Шрифт:
– Кирюша! Ну какого черта ты их спустил, – крикнула я и тут увидела, что паренек, пришедший с псами, на самом деле Сережа Боков из тридцать девятой квартиры. – Сережа? – удивилась я. – А где Кирка?
– У булочной лежит, – спокойно ответил подросток.
– Как лежит? Зачем?
– Похоже, ногу сломал!
Вне себя от гнева и страха, я выскользнула из халата, нацепила куртку и понеслась к булочной. За мной, еле-еле поспевая на уродских платформах, ковыляли плачущие Ира и Лиза.
Но возле кондитерской никого не было. Мы притормозили, я принялась оглядываться, девицы перестали рыдать. И то дело, зачем пускать сопли, когда еще не ясно, что к чему, может, Сережа так пошутил, хотя первое апреля уже позади…
– Эй-эй! – крикнула в приоткрытую дверь толстая женщина лет шестидесяти. – Мальчика ищете? Он у нас, к директору в кабинет втащили.
Чуть не столкнувшись лбами, мы с девчонками ринулись внутрь. В маленькой комнатке на диване «Малютка» как-то не по-человечески отставив правую ногу, полулежал Кирюшка.
– Лампа, – сказал он, увидев мое перекошенное лицо, – только не бей меня, как всегда, палкой от швабры по голове.
От возмущения у меня пропал голос, и я просто открывала и закрывала рот, как гигантская рыба. В негодование пришла и заведующая хлебным магазином, простоватая тетка лет пятидесяти в чудовищной ярко-красной кофте с люрексом.
– Не волнуйся, детка, – утешила она Кирюшку и набросилась на меня, словно змея на жабу: – Как только не стыдно! Выгнать больного ребенка, со сломанной рукой, одного, в гололед гулять со сворой собак! Мы прямо онемели, когда он тут шлепнулся.
– Но меня даже дома не было…
– Бедный мальчик, – неслась дальше булочница, – нет на вас теперь отделов народного образования, вот бы на службу сообщили, как с сыном обращаетесь!
– Я не работаю…
– Понятно, – фыркнула тетка.
– Дома были девочки, они…
– Вот эти? – поинтересовалась баба и ткнула пальцем в Лизу и Иру. – Вот эти?
– Да.
– Как вам не стыдно, – завила директриса новый виток скандала, – размалевались, раскрасились, разоделись, а братишку на улицу выгнали больного…
– Он нам не брат, – хором возмутились девицы, – просто мы живем вместе.
– Значит, сироту обижаете, – резюмировала баба, – то-то гляжу, девки разодеты, а у паренька куртешка-обдергашка.
– Она мне никогда ничего не покупает, – фальшиво всхлипнул Кирюша и, закрыв лицо рукой, сделал вид, что рыдает.
– Прекрати, идиот, – обозлилась Лиза и треснула Кирку по затылку.
Как правило, после такого обращения Кирюша моментально дает Лизавете сдачи или ухитряется, повалив ее на пол, сесть сверху с громким воплем: «Ио-хо-хо, победа!»
Но сейчас он весь сжался и запищал:
– Лизонька, пожалуйста, не бей, теперь буду не только кровать за тобой убирать, но и всю комнату.
Заведующая побагровела, но тут в комнатенку вошел врач – оказывается, продавщицы вызвали «Скорую помощь».
В споро подпрыгивающем на ухабах «рафике» Кирка прижался ко мне и сказал:
– Ну, здорово всех разыграл?
– Здорово, – вздохнула я, – только нам теперь в эту булочную не зайти, придется на проспект бегать.
– Ты урод, – припечатала Лиза, – да я чуть со стыда не сгорела.
– Только не бей меня, – запищал Кирюшка и расхохотался. – Ну погоди, домой вернемся, я за оплеуху отомщу!
– Вовсе нет, – хмыкнула Лиза и с размаху треснула Кирку по шее.
– А, вот ты как! – завопил мальчик и пихнул Лизавету.
Та с грохотом свалилась между носилками и сиденьем.
– Прекратите немедленно, – зашипела я, – нас сейчас высадят. И потом, Кирюша, тебе что, совсем не больно?
– Нет, – веселился мальчик, – только идти не могу.
– Чего ты такой радостный? – не выдержала Ирина.
– Ха! – выкрикнул Кирка. – Прикинь, как повезло, нога-то правая.
Секунду мы обалдело молчали. Потом я поинтересовалась:
– Ну и что? Ты же не ногами пишешь?
Но Кирюшка в полном восторге от создавшегося положения вскрикивал:
– Мы в Филатовскую едем?
– Да.
– Там памятку по уходу за ребенком давали?
– Да.
– А что в ней написано?
– Что? – изумилась Ирина. – Чего в ней такого здоровского было?
– А то! – ликовал Кирюшка. – То! Школьник с травмированной нижней конечностью не посещает занятий!!!
– Какая же разница, правая нога или левая? – попробовала я чуть привести Кирку в чувство.
Но ошалевший от радости ребенок ответил:
– Правая лучше, она толчковая!
Однако в больнице его радость быстро завяла.
– Перелома нет, – поставила диагноз симпатичная женщина примерно моих лет, – у него вывих.
– В школу-то ходить можно? – с надеждой глянул на нее наш Ломоносов.
Хирург подавила улыбку.
– Сейчас наложат такую штуку, чтобы зафиксировать травмированное место, лангет называется.
– Мясо, что ли, привяжут? – бесхитростно поинтересовалась Ирина. – В ресторане дают: лангет с жареной картошкой.
– Нет, – покачала головой травматолог, – мясо тут ни при чем. Пусть мальчик идет в гипсовую, а вы, девочки, помогите брату.
Кирюшка попытался встать и застонал:
– Ой-ой-ой, как больно, сил нет терпеть.
– Освобождение от занятий в случае вывиха положено на две недели, – улыбнулась доктор, – иди к медсестре.
Кирюшка подскочил и бодро, едва прихрамывая, затрусил в указанном направлении.