Обьект
Шрифт:
Дверь его коморки распахнулась, и представший на пороге охранник рявкнул, чтобы Эван не рассиживался, иначе получит хороший пинок. И Эван поспешил в то же помещение, где мучался накануне. Там продолжилось его обучение.
…И всё же в этот день Эван был внимательнее. Он уже достаточно точно хватал чан с рудой, поднимал его над полом…
На следующий день начались его полёты. Здесь Эван показал такую расторопность, что его уже не били электричеством, а ставили в пример другим ученикам. Дело в том, что управление погрузчиком было примерно таким же, как и "Быстрым драконом".
Когда чан сжимали клешни,
Эван летал среди специально поставленных преград — и ему даже было скучно. Он всё же жаждал большей скорости, а тут без всякого труда преодолевал эти препятствия…
На следующий день и скорость увеличилась, и препятствий стало больше. Эван без труда выполнил всё, что от него требовалось, и не получил за этот день ни одного удара током. Зато его хорошо накормили и поставили в пример другим, как лучшего ученика.
И охранники, и другие заключённые думали, что Эван счастлив своим положением. Некоторые из заключенных даже завидовали ему. Но если бы кто-нибудь из них повнимательнее посмотрел бы в его глаза, то увидел бы там боль. Эван не понимал, почему он так долго находится в этом страшном месте, и решил, что при первой же возможности сбежит.
Но первая возможность представилась нескоро…
Погрузчик летит вниз — по задымлённому коридору спускается в шахту; затем — по извилистым, и местами весьма узким проходам несётся к заранее намеченной цели. На его пути много препятствий: это и выступы породы, и необходимые в шахтах механизмы. А иногда и другие погрузчики на пути попадаются.
В маленькой кабинке — ужасающая духотища, воздуха практически нет. К такому положению невозможно привыкнуть, вот Эван и не привыкнул. Он мучается, но всё же он ловко управляет вверенным ему погрузчиком, у него уже большой опыт, он один из лучших в своём деле. Полгода отработал он в шахте…
А вот и цель. Стоят загруженные рудой чаны. Неподалёку копошатся узники. Этим повезло меньше Эвана. Они постоянно работают с отбойными молотками; а в пыли — ядовитые вещества, их тела уже отравлены, никто из них не проживёт долго, они и не хотят жить…
А Эван управляет погрузчиком — хватает чан, разворачивается, несётся по коридорам назад, вверх…
И вот он вылетает в залу, в которой царит страшный грохот. Здесь надо поднести чан к огромному котлу — высыпать в него руду. Это Эван и делает — это делал он уже тысячи раз…
Но, если бы только этим ограничивалась его деятельность — он, быть может, умер бы от тоски и отчаяния…
В дальней части залы — туда, куда через несколько часов поползёт заполненный рудой котёл, темнеют закрытые ворота. Конечно, когда котёл к ним подползёт, ворота раскроются. Эван знает, что увидит за ними — там задвигаются тысячи металлических клешней, начнут разбирать руду, направлять её на дополнительные контейнеры. За клешнями — коридор, а в дальней части этого коридора — огненным окошком сияют отсветы сталеплавильного цеха…
А из этих цехов можно уже и на свободу вылететь, и дальше — к Аркополису, и к прекрасной незнакомке…
Так, сотни раз летает в шахты Эван, приносит руду, летит обратно. И вот наступает долгожданное мгновенье: заполненный доверху исполинский котёл подползает к воротам, и те стремительно распахиваются.
Если бы можно было пролететь сразу же между котлом и воротами, а потом дальше — вверх по коридору, к свободе…
Но, к сожалению, котёл сразу же закрывает проход, и можно продвигаться только следом за котлом. Вот это Эван и делает: управляет своим погрузчиком и летит.
Но это совсем не просто — это практически невозможно. Надо увёртываться от металлических клешней, которые выполняют свою программу, и слепо бьют — выхватывают из котла руду, распределяют её по контейнерам.
В первый раз Эван полетел следом за котлом, потому что отчаялся. Существовать в рабстве дальше было невозможно. Каждый новый день был мученьем. Он хотел только, чтобы это поскорее закончилось. Вот и полетел туда — надеясь, что металлическая клешня расплющит и погрузчик и его.
К счастью этого не случилось. Эван испугался смерти. Уйти из жизни, прежде чем он выполнит то, на что способен? Нет — Эван не мог смириться с этим. Тем ни менее, тогда он уже залетел в коридор, и чтобы вернуться назад, ему надо было развернуться, а потом проскользнуть среди клешней…
И вот он развернулся, и начал вертеться из стороны в сторону, с необычайной ловкостью увёртываясь от несущихся к нему железных выступов…
Тогда ему удалось вырваться, а потом он повторил это, но уже не с целью погибнуть, а обрести свободу. Надо было следовать за котлом по этому ужасному коридору, увёртываться…
Но напряжение было слишком велико. Эван чувствовал, что не сможет долететь до конца, что хотя бы в чём-нибудь ошибётся.
Капли пота скатывались по его бледному лицу; он стремительно дёргал ручки управления и, согласно с этими рывками, дёргался, изворачивался и погрузчик…
Но вот наступало мгновенье, когда юноша чувствовал, что сил больше не остаётся, что скоро он достигнет одну единственную ошибку и она окажется роковой.
И вот тогда он разворачивал погрузчик, и нёсся назад, продолжая увёртываться…
Никто не следил за этим местом, никому и в голову не могло прийти, что кто-нибудь из заключённых попытается бежать в этом месте…
День за днём увеличивал Эван дальность своего полёта по коридору — возрастало и его мастерство в управлении. Никто на шахтах не смог сравниться с ним в этом мастерстве, но никто до поры до времени и не знал об этом — ведь Эван тщательно скрывал и тренировки и мысли свои.
В этих мрачных, смрадных шахтах он снова стал таким, каким был во время жизни на своём родном мире. Там он был изгоем — оставался он изгоем и на шахтах, ни с кем не заводил знакомств, и почти всё время молчал.
Тем ни менее, его навыки пилота раскрылись при самых неожиданных обстоятельствах.
Тот день начался ничем не отлично от многих иных, предшествовавших ему дней. Эван проснулся в своей каменной коморке, поглотил ту еду и питьё, что и всегда (такая кормёжка не вызывала в нём даже отвращения — он попросту не замечал её). Затем прошёл к своему погрузчику, и начал летать по извилистым коридорам, принося из разных частей шахты чаны с рудой — скидывать эту руду в громадный котёл. Множество однообразных перелётов было совершено, а затем наполненный рудой котёл пополз к воротам.