Оберег
Шрифт:
– И... не больно-то хотелось. Мила заштопает. Когда... когда я ее выручу. Рыбий Сын, ты как там?
– Ничего... Ничего не вижу...
– Держись, дружище! Главное, по нам не попади! Все... все, что впереди это враги. Остальное - мы.
– Ничего, Руслан, мы еще повоюем...
– Держись, паря... Молчан, да не жалей ты коней! Конь... твоего врага твой враг!
Печенеги, невзирая на кошмарные потери, продолжали переть напролом. Натиск за натиском захлебывались в крови, но все новые и новые воины бросались в сечу, и вот уже три друга медленно, но верно отступают к бушующему морю. Вот упал на одно
– Руслан, пора засадный полк пускать в дело! У меня сейчас уже руки отсохнут! Я ж головой привык работать, а не руками...
– Молчан, дравшийся без доспехов, - да и зачем бы волхву доспехи?
– давно уже лишился своей длинной рубахи, а сам был покрыт мелкой сеткой кровоточащих порезов и царапин.
– А... а я и забыл... про них...
Улучив свободный миг, Руслан вынул из кармана ларчик размером с лесной орех, швырнул его под ноги печенегам. Ларь тут же многократно увеличился в размерах, заскрипела откидываемая крышка.
– Ребята, ну мы же просили...
– занудил было старший, но тут рядом с его ухом свистнула сабля, а грудь сдавила петля аркана.
– Однако, с вами не соскучишься!
– с этими словами он сильно дернул за веревку, и над ним пролетел сдернутый с коня печенег.
– Эй, ты, вылезай! Тебе, помнится, намедни большая драка снилась... Так вот, сон в руку был!
– И братья принялись за дело. Очень быстро они поняли, что голыми руками много не сделаешь, но пробиваться обратно к сундуку за дубинами было уже поздно. Тогда, пожав плечами, близнецы подобрали по сабле и снова включились в пляску смерти. Увлекшись сражением, они вгрызлись далеко вглубь печенежского отряда, оторвавшись от друзей. Руслан сквозь зубы поминал недобрыми словами всех демонов, злобных духов, печенегов и прочую нечисть, а пуще всего свой "засадный полк", который, вместо того, чтобы помочь друзьям выстоять, занимается тоже добрым делом, эвон, сколько врагов на себя отвлекли, но не совсем там, где надо... А ведь их уже почти к самой кромке моря оттеснили...
Пал Рыбий Сын. Закричал страшно, когда брошенный умелой рукой нож по самую рукоять вошел в левую сторону груди. Мгновением позже он распростерся на горе собственноручно наваленных трупов, а сверху на него упало обезглавленное Русланом тело его убийцы.
– Убили братушку, Молчан.
– еле слышно прохрипел богатырь. Десятый пот пополам с кровью давно заливал глаза, он почти ничего не видел.
– Ну, тогда и нам пора попрощаться. Так, на всякий случай.
– Прощай, Молчан.
– Прощай, Руслан. В Вирии свидимся!
– А Сыну Рыбьему - вечная слава.
– Слава!
– подхватил сорванным голосом волхв.
– Слава!!!
Печенеги было отпрянули от двух окровавленных людей, что дрались по колено в своей и чужой крови, убивая беспощадно всех, до кого могли дотянуться. Но все новые и новые печенеги ввязывались в бой, и вот уже краешки волн лижут сапоги русичей. Врагам удалось разъединить их, и теперь и витязь, и волхв снова дрались в сплошном окружении врагов, как в начале боя. Кровь потекла в море, и морю это не понравилось.
– Руслан, берегись!!!
– истошно закричал Молчан, видя вздыбившуюся над богатырем волну. Но было поздно. С разрывающим уши грохотом волна накатила на берег, подмяв под себя и Руслана, и его противников. Когда она, шипя, уползла обратно, на песке не осталось никого.
– Слава!!!
– крикнул Молчан, бросаясь на врагов.
Дальнейшее он запомнил смутно. Кровавая мгла окончательно затуманила взор, он бил, давил, потом посох выбили из рук и он крошил врагов голыми руками. Затем он подобрал сразу две сабли, и принялся рубить. Не очень умело, но его это совершенно не волновало. А потом... Потом вдруг все кончилось, и земля встала на дыбы, чтобы ударить волхва по голове.
Глава 36
– Пусти меня, проклятый колдун!
– Мила извивалась, как угорь, но карлик держал крепко. Вокруг - куда ни кинь взгляд, - блистали молнии, дождь лил даже не как из ведра, а как из сорокаведерной бочки. Раскаты грома оглушали, от этого несмолкаемого грохота и ощущения, что под ногами - полверсты пустоты, разболелась голова и подташнивало. Черноморд не отвечал на ее мольбы, угрозы, проклятия; только противно смеялся. Длинная мокрая борода победно развевалась по ветру.
Наконец, полет закончился, и ноги девушки коснулись земли. В этот момент колдун разжал руки, и она без сил повалилась на траву.
– Э, нет, красавица, так дело не пойдет!
– вновь рассмеялся карлик высоким скрипучим, как у попугая, голосом.
– лечение твоей простуды в мои планы не входит!
– с этими словами он схватил Милу за шиворот, потащил за собой к дверям дворца. Сам он летел в метре над землей.
– Пусти... сама пойду.
– пробормотала Мила. Черноморд отпустил ее, и девушка тут же взвилась, кинулась на своего похитителя. И наткнулась на стену. Невидимую, но прочную. Сколько ни колотись - не пробьешь.
– Ничего не выйдет, и не надейся!
– казалось, нет предела злобному торжеству этого урода.
– Лучше просто мирись с участью рабыни! И гордись, что ты стала рабыней самого могучего колдуна в мире! А колдовать самой я тебе не советую. Я тут, предвидя скорое твое появление, наложил кое-какие чары... Не рискуй понапрасну! А то будет больно, очень больно. И очень долго.
– с этими словами Черноморд открыл дверь и втолкнул Милу внутрь огромного зала. Где-то в дальнем углу жались еще пять девушек.
– Вот, новую подругу вам привел! Устройте ее, она к нам, надеюсь, надолго. А ты, Датма, поди со мной. Вымоешь меня и расчешешь бороду.
Одна из девушек тут же вскочила с места, и, робко кланяясь едва ли не на каждом шагу и затравленно озираясь, подбежала к выходу. Хлопнула дверь. Мила огляделась. Зал был богато украшен, по стенам, отделенные друг от друга перегородками, стояли сорок кроватей. Две девушки из четырех оставшихся поднялись со своих мест, неспеша пошли ей навстречу. Одна из них была гречанкой. Мила несколько раз уже видела греческих женщин, и в Новгороде, и в Киеве, и научилась безошибочно их распознавать. Высокая, худощавая, кожа смуглая, лицо с резко очерченными чертами, черные вьющиеся волосы. Вторая была Совсем малорослая, до плеча подруге не доставала, слегка раскосые глаза, более плавные формы тела... Тоже черноволоса. Остановившись шага за три до Милы, мгновение они обменивались оценивающими взглядами, затем коротышка спросила: