Оберег
Шрифт:
– Ну, вот и все, друзья мои.
– вздохнул волхв.
– Остались мы без последнего коня.
– Зато мы живы!
– оборвал его Руслан.
– А конь... Что конь! Так, средство передвижения...
– в голосе его все же слышались грустные нотки.
– Пошли дальше.
– Подождем еще немного.
– мягко предложил Рыбий Сын, положив руку на плечо богатыря.
– вдруг, вернется?
Через час на виднокрае показались пять точек.
– Уговорил! Нет, ну это же надо!
– Руслан даже подпрыгнул от радости.
– Не верю своим глазам!
– вторил ему волхв. Рыбий Сын просто улыбался.
Шмель бежал легкой рысью, гордо задрав голову.
–
– не без самодовольства доложил конь.
– Имен у них пока нет, так что называйте, как хотите. Основной уговор: не бить, холить-лелеять, цыганам не продавать, на обед не есть. Вот!
– Молодец, дружище!
– потрепал коня по холке Руслан.
– Проси, чего хочешь!
– Эх, хозяин... Овса ж у тебя все равно нет, поди?
– Вот чего нет, того нет... Погоди, доскачем до обитаемых мест, будет и тебе, и новым твоим приятелям отборный овес! Молчан, ты без седла верхом ездил когда-нибудь?
– Нет, а что?
– А то, что коней у нас пять, а седло одно. Рыбий Сын у печенегов сколько лет прожил, там еще и не таким штукам научился. Сам я не то, чтобы привыкший, но тоже всякое приходилось. Поэтому давай- ка, выбирай себе скакуна, седлай, и поехали.
Молчан выбрал себе резвого молодого пегого жеребца с белой звездочкой во лбу. После горячей скачки конь все никак не желал успокаиваться, приплясывал на месте.
– Звать тебя будем... а хотя бы... Непоседа. Эвон, никак не успокоишься, все вперед рвешься. Надеюсь, что мы с тобой подружимся.
– волхв скормил коню засушенную горбушку хлеба, завалявшуюся на дне мешка, и принялся седлать четвероногого.
Рыбий Сын остановил свой выбор на рослом коне мышиного цвета. Помимо загадочно блестевших глаз, конь обладал еще длинной густой гривой, и был очень красив.
– Я назову тебя Ершом.
– задумчиво произнес словенин.
– Уж не знаю, почему, но мила мне эта ерепенистая рыбка! Оставшиеся два вороных жеребца, похожие друг на друга, как две капли воды, получили имена Ворон и Грач, и кто из них кто, с уверенностью мог сказать лишь Шмель. Наконец, все было готово, и три всадника в сопровождении двух заводных коней поскакали в степь.
К закату духота стала невыносимой. Перегретый воздух дрожал, то тут, то там, в степи возникали мороки, именуемые миражами. Друзья уже перестали обращать на них внимание. Молчан весь день озабоченно перебирал обереги. Чем ближе к вечеру, тем сильнее хмурился волхв.
– Что случилось?
– спросил его Руслан, заметивший обеспокоенность друга. Чуешь чего?
– Чую. Средь богов крупная драчка намечается. Кто у них там чего опять не поделил - то мне неведомо, но Перун у нас вояка известный, так что грозы не избежать. И гроза эта, чую, стократ сильнее прошлой будет. Да и на небо глянь - вон какие тучи черные ползут.
– Опять купаться...
– пробормотал Руслан.
– Этак, пока до Черноморда доберемся, добела отмоемся, он нас за мертвяков еще посчитает...
Черноморд же внимательно наблюдал за ними. Коней добыли - молодцы! Тем быстрее помчатся навстречу бесславной гибели, позорной смерти! Только вот не понять, почему одного из них, высокого плечистого русоволосого воина, зеркало упорно показывает, как мертвого? Уж сколько раз колдун бился над этой загадкой! Получить власть над любым ожившим мертвецом - легче легкого, и будет он выполнять любые приказы своего хозяина до тех пор, пока либо сам в прах не рассыпется, либо пока хозяин не отпустит его или же не помрет. А этот никак не реагирует на мощные некромантские заклинания! И, опять же, намедни сражался с целыми полчищами таких же, вроде бы, мертвяков, как он сам, хотя должен бы быть вместе с ними. Ничего, как только он с дружками своими доберется сюда, ему уже ничто не поможет, безразлично, живой он там, или мертвый.
Теперь же можно вернуться к более приятным хлопотам. Из головы того полубезумного мертвяка, что столь неудачно помогал ему украсть Фатиму и пал в давешнем сражении в лесу, колдун выудил образ прекраснейшей девушки. Она молода и прекрасна, и всего через год... Ну, или через два, бутон распустится, и она станет подлинной жемчужиной его гарема. С помощью трех заклинаний Черноморд спроецировал этот образ в свое волшебное зеркало. Неподвижная фигурка тотчас же ожила, зашевелилась. Девушка, мгновение назад склоненная над вышиванием, отложила работу, потянулась, сладко улыбаясь каким-то своим мыслям. Ну, и где же это? Черноморд произнес еще одну магическую формулу. Результат получился очень странный: девушка в Киеве, но найдет колдун ее аж в Лукоморье. Усомнившись, карлик повторил опыт еще и еще раз. Ответ был тот же самый. Что ж, пожал плечами Черноморд, Лукоморье - это значительно ближе, чем Киев. Значительно. А что девушка, по которой так сильно сох мертвяк, вдруг ни с того ни с сего окажется за столько верст от дома... Не один же Черноморд умеет творить чудеса! Если эта синеглазка еще и колдунья, то это было бы просто великолепно! Одолеть более слабую чародейку, подчинить ее себе, победить сперва как колдун колдунью, а потом - как мужчина женщину. И при этом смотреть на мучения других мужчин... Бывает ли победа полнее?! Вряд ли. Такого у него никогда еще не было! На охоту!
Гроза разразилась под вечер. Мощные, в палец толщиной, струи дождя выбивали из степной пыли целые грязевые фонтанчики, ветер валил с ног не только людей, но и коней, огромные яркие молнии непрестанно перечеркивали небо, гулко грохотал гром. Буря загнала друзей в небольшой овраг, поросший кустарником. От дождя кусты не спасали, но, хотя бы, сильные порывы ветра здесь были не так страшны.
– Молчан, как думаешь, это надолго?
– проорал богатырь волхву на ухо.
– Не знаю! Пока боги не угомонятся...
– ответил тот.
– Смотрите! Там что-то летит!
– закричал Рыбий Сын, указывая на небо. Крик его тут же смяло и унесло ветром, но друзья расслышали, повернули головы, вглядываясь в грозовое небо.
– Неужто Черноморд решил рискнуть?
– усомнился Молчан.
– Чего ему дома не сиделось? Погода, я бы сказал, совсем нелетная...
– Нет, это не он...
– ответил Руслан, стараясь получше рассмотреть загадочного летуна.
– Этот побольше Черноморда раза в два, как бы не в три будет. О, боги! Это ж баба-яга! Куда ее в такую бурю понесло?! Бабуся, мы здесь!!! Садись скорее!!!
– надрывая глотку, закричал он - Сюда, бабка, сюда!!!
Казалось, баба-яга его услышала, по крайней мере, массивная ступа, натужно утюжившая насквозь мокрое небо, вильнула в сторону оврага, где отсиживались путники. Тут же с небес сорвалась исполинская молния, ударила в самое основание ступы. Моментально, несмотря на проливной дождь, занялось пламя, повалил густой дым; ступа неуклюже закувыркалась в воздухе и стремительно пошла вниз.
– Не-е-ет!!!
– зашелся криком Руслан. С громким стуком ступа рухнула на землю. Богатырь вскарабкался по стене оврага, побежал как мог быстро. Рыбий Сын и Молчан от него не отставали. Ступа при падении раскололась пополам, обе половинки с треском горели синевато-белым пламенем. Старушка лежала ничком саженях в двадцати. Руслан подбежал, перевернул на спину. Вид у бабы-яги был страшный: нижняя половина тела дымилась, руки неестественно вывернуты, лицо разбито в кровь. Но она была еще жива.