Обещание Девлина
Шрифт:
Одно из небольших окон выходило на запад, другое – на юг. В этот послеобеденный час поток золотистого солнечного света струился над верхушками кедров, растущих на границе их участка и, проникая через стекло, высвечивал на дощатом полу яркий квадрат.
Анджелика медленно поворачивалась, стараясь разглядеть каждую, даже самую незначительную, деталь большой комнаты дома.
С левой стороны каменного камина Девлин встроил очаг, в центре которого висел на железном крюке котел для приготовления пищи. Около решетки, на подставке, стояли черный чайник и темно-синий
В Вуд-Блафф у нее была кухонная плита, и, если не считать того, что ей пришлось разогревать пищу на костре по дороге в Морган-Фоллз, она никогда не готовила на открытом огне. Оставалось только надеяться на лучшее: ведь Анджелике придется научиться пользоваться очагом, чтобы они не умерли голодной смертью.
Слева от камина находилась раковина, над ней Девлин гвоздями приколотил несколько полок, на которых располагались теперь белые и голубые чашки и кружки. Они не были новыми: некоторые выделялись отбитыми краями и трещинами. Но посуды хватало. Ее подарили им Бэрт и его жена.
– О, Боже! – воскликнула Мод, увидев саквояж Анджелики. – Неужели это все, что у вас есть? Как же вы собираетесь вести хозяйство? Куда делись все ваши вещи? Наверное, многое пришлось оставить на старом месте? Вам пришлют их багажом, да?
Корралл ничего не ответила и лишь покачала головой.
– Бедняжка! Наверное, то, что случилось с вашими родителями на Востоке, оказалось суровым испытанием для вас? Ну, вот… Подождите-ка… Давайте я схожу и посмотрю на чердаке нашего дома… Думаю, принесу вам кое-что из кухонной утвари.
Анджелика почувствовала, как благодарность переполняет ее душу. Причем не столько за экономию средств, – хотя она оценила и это – сколько за доброту и участие этой пожилой женщины. Приятно иметь такого друга.
Затем взгляд Корралл упал на сидячую ванну, стоявшую в углу, справа от камина. Неожиданно для нее самой в воображении возник образ Девлина, погрузившегося в горячую воду; вокруг него клубами поднимается пар; его волосы слипшимися прядями закрывают лицо, а длинные ноги свисают по сторонам, когда он смывает грязь, пот и усталость проведенного в поле дня.
Анджелика почувствовала, как начали гореть щеки, и повернулась спиной к предмету, вызвавшему столь грешные мысли.
В центре комнаты располагался стол и деревянные скамейки. Здесь же приютился и старый, с высокой спинкой, стул, который тоже подарили Фарленды. На него сейчас как раз усаживал Девлин малыша.
Неожиданно их взгляды встретились. В течение минуты он и она не решались ни отвести глаза, ни что-то сказать. Анджелике хотелось заговорить первой, чтобы прервать затянувшееся молчание, но язык отказывался поворачиваться: перед взором онемевшей женщины по-прежнему стоял Брениган с мокрыми от пара и вьющимися волосами. Наконец Девлин, не выдержав, проговорил:
– Спальня вон там, через ту дверь…
В его тихом голосе явно слышались нотки доброты и… По спине Корралл прокатилась волна дрожи.
Она посмотрела на узкую створку посередине внутренней стены. В этот момент Анджелика почувствовала, что ее лицо не бледнеет, а заливается краской смущения еще больше.
Корралл нерешительно обошла стол и остановилась перед закрытой дверью. Сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, она положила ладонь на ручку и повернула ее.
Анджелика знала, что увидит там кровать, достаточно большую для двоих, покрытую лоскутным стеганым одеялом. Но она очень боялась другого… Ее собственное воображение может нарисовать и иную картину.
Так оно и случилось!
Корралл представила, как он лежит в постели, укрытый до пояса одеялом и с открытой грудью, слегка заросшей черными волосами. Ей захотелось отбросить покрывало в сторону…
Анджелика быстро закрыла дверь, ведущую в спальню, пока ее богатое воображение не разыгралось совсем.
– Я, наверное, начну готовить ужин, – еле слышно пробормотала она, не осмеливаясь посмотреть на Девлина.
Брениган закрыл ворота и пошел прочь от загона.
Сумерки быстро спускались на землю, удлиняя тени и окрашивая небо в цвет вороненой стали. Из каменной трубы дома поднималась вверх ленточка дыма, иногда вспыхивая точками ярких искр.
Ужин, наверное, уже готов. Анджелика скоро позовет его. Девлин почувствовал, как его охватывает благодатное спокойствие, совершенно неожиданное после стольких дней трудов и суеты.
Он ощутил себя уставшим, почти изможденным, после этих недель, которые он провел в лесу, валя деревья, выкорчевывая пни, борясь с упрямой травой и сорняками. Даже его тело начинало протестовать, не справляясь с непривычными нагрузками.
И вдруг Бренигану пришло в голову, что он доволен этой усталостью и рад ей, потому что душу переполняло чувство удовлетворения собственным трудом… Этот небольшой участок земли площадью не более нескольких акров возник только благодаря усилиям Девлина. Он вырвал его у дикой природы своими руками и мозолями, своим потом.
Для того, чтобы очистить остальные сто шестьдесят «квадратов», потребуется несколько лет и масса усилий; нужно не позволить сорнякам, кустарникам и хвойным деревьям отвоевать у них этот кусок земли. Человек и окружающий мир всегда находятся в состоянии борьбы. Почва здесь плодородная, много осадков, и все же так просто ничего не вырастет, если не приложить руки.
Брениган снова взглянул в сторону дома. Он построил его! Построил собственными руками! А ведь долгие годы они использовались в более разрушительных целях… Но на этот раз Девлин создал с их помощью нечто хорошее.
Он посмотрел на свои грубые, в мозолях, ладони, которые не сжимали приклада оружия с тех самых пор, как они добрались до Морган-Фоллз, и ощущение покоя и удовлетворения усилилось еще больше.
Уже много дней – а может быть, и недель – Брениган не вспоминал о раненом плече. Скорее всего, из-за боли во всех мышцах и суставах мысль о ранении отступила на задний план. Ничто больше не напоминало ему о прежней, разбойничьей жизни. Возможно, стало не так уж важно вспоминать об этом.