Обещание
Шрифт:
– Как насчет твоих личных доходов с наследства, доставшегося от семьи? Имея деньги, ты сможешь уехать, сбежать от него, если понадобится.
– Он убьет меня. Так же, как первую жену. Когда я пригрозила, что уйду от него, если он еще раз поднимет на меня руку, он мне об этом сказал. Это было через год после свадьбы.
Ветер зашелестел листьями в кронах деревьев. Миллисент поежилась.
– Для него я – собственность, так же как земля, рабы, домашний скот. Семья его первой жены владела плантациями на Ямайке. Там он и сколотил небольшое состояние. А незадолго до того, как решил переехать в Англию, его жена умерла при загадочных обстоятельствах. Уэнтуорт спьяну похвастался, что она утратила для него свою ценность.
Ребекка обняла подругу и почувствовала, что та дрожит.
– Дядюшке не терпелось сбагрить меня с рук. Мне исполнилось двадцать три года, но претендентов на мою руку не находилось. Уэнтуорт женился на мне, как и многие разбогатевшие мужчины, из-за имени, происхождения, связей в обществе. По прошествии пяти лет он получил все, что я могла ему дать, и теперь больше не нужна ему.. Он собирается меня убить, я в этом уверена. Найдет способ, как это сделать, и меня не станет.
– О, Миллисент! Ты не можешь здесь оставаться, поедем в Солгрейв.
– Это исключено. Я не хочу никого обременять, тем более совершенно посторонних людей. Ты единственная, кому я рассказала о своей несчастной судьбе. Единственная, кому я доверяю.
– Тогда поехали со мной в колонии.
Едва эта идея пришла Ребекке в голову, как тут же приняла отчетливые очертания. Все встало на свои места и наполнилось смыслом.. Потеряв Джейми, она будет помогать Миллисент. Будет заботиться о ней. Даст ей шанс на жизнь, как когда-то ей самой дала Элизабет.
– Я говорила тебе. Это огромный мир! Сквайр никогда тебя там не найдет, Миллисент.
– А как же мои деньги?
– Они тебе очень нужны?
Миллисент покачала головой и просветлела лицом.
– Я готова спать на соломенном тюфяке, ходить в рубище, только бы избавиться от побоев и издевательств. От насилия.
– Мы будем свободны, будем зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Я через все это прошла.
Миллисент сжала руки Ребекки.
– Ты и вправду этого хочешь? Хочешь взять меня с собой?
– Хочу! И непременно увезу отсюда! Обещаю!
Получив записку премьер-министра, Стенмор тотчас же отправился в его резиденцию на Даунинг-стрит. Наверняка лорд Норт намерен выяснить, не причастен ли Стенмор к недавним инцидентам, нанесшим ущерб британской работорговле. За прошедшие две недели произошла неприятность в корабельном доке, на этот раз в Ливерпуле, где строились два невольничьих судна. А третьего дня на Темзе сгорел, погрузившись в зловонные воды Дептфорда, еще один корабль для перевозки рабов.
Как в стенах парламента, так и за его пределами ни для кого не было секретом, что Стенмор поддерживает акции, направленные на причинение вреда работорговцам. Этой весной премьер-министр сделал несколько заявлений, из которых следовало, что лорд Стенмор всячески способствует беспорядкам. Несомненно, думал Стенмор, ожидая лорда Норта, прицельная стрельба королевского военного флота по пяти судам, которая привела к их полному уничтожению, поставила правительство в затруднительное положение.
Тем не менее лорд Норт поздоровался с ним более чем сердечно. Проследовав за премьер-министром в его кабинет, Стенмор был поражен, узнав, что их встреча носит неофициальный характер.
– Видимо, мой секретарь снова переусердствовал. Я просто высказал пожелание встретиться с вами, когда вы в очередной раз будете в Лондоне, Стенмор. В суматохе последних дней работы парламента мне не представилась возможность поздравить вас с возвращением сына.
Стенмор удивленно изогнул бровь и опустился в одно из кресел. Больших и удобных.
– Благодарю вас, милорд.
Детские голоса и топот маленьких ножек в коридоре привлекли внимание лорда, и он бросил взгляд на дверь. На лице егоотразилась радость. Самый могущественный человек Англии дождался, когда шажки стихли, и сказал:
– Дети – воистину чудесные создания. Но им надо место, чтобы бегать, и воздух, чтобы дышать. Думаю, мы все готовы перебраться в деревню.
Лорд Норт прославился своей любовью к своим детям.
– Итак, завтра мы отправляемся в Банбери и Рокстон-Эбби. К сожалению, придется в скором времени вернуться в Лондон. Я приглашен, как вы знаете, на празднование дня рождения короля.
Дружба его величества с премьер-министром ни для кого при дворе не была секретом. И Стенмор понимал ее истоки. Полное отсутствие заносчивости и самомнения наряду с личной целостностью и безупречным чувством достоинства выгодно отличали лорда Норта от предыдущих лидеров британского правительства.
– Слышал, вы тоже предпочли держать сына в деревне, на свежем воздухе. Вы планируете оставить его в Солгрейве на все лето?
– Пожалуй, там ему лучше, чем где бы то ни было.
– Его зовут Джеймс, не так ли?
– Джеймс Сэмюэль. Как моего отца.
– Полагаю, вы уже сделали все приготовления, чтобы он мог учиться в Итоне?
– Конечно. Он начнет с осеннего семестра, милорд.
Стенмор вглядывался в лицо премьер-министра, гадая, что стоит за всеми этими вопросами. Возможно, он просто хотел познакомиться со Стенмором поближе. Оба посещали Итон и Оксфорд, но учились в разных классах и близкими друзьями не были.
– Мой старший сын сейчас здесь, – заметил лорд Норт. – Вам очень повезло, Стенмор. Живя в центре культуры и образования, «столице мира», как выразился Горацио Уолпол, моя жена потратила уйму времени на поиски гувернантки и учителей для наших детишек. Ходят слухи, будто ваш сын Джеймс получил отличное воспитание, находясь под опекой совершенно постороннего человека, хотя рос в колониях.