Обещанная колдуну
Шрифт:
— Тихо, тихо, тихо…
— Ой, как больно…
— Ну потерпи, что же поделать, — сказал он строго, а мне так хотелось, чтобы он прошептал нежное, чтобы утешил.
Нелегко мне дались эти первые минуты. Я стонала и всхлипывала, пока Даниель уверенно продолжал присваивать меня себе.
— Я люблю тебя, — прошептала я сквозь слезы, и сразу стало как-то легче, поэтому я принялась повторять, как заклинание: — Я люблю тебя. Я люблю тебя…
— Да, да, да… — отвечал Даниель. — Тихо, тихо, галчонок.
Все продолжалось, к счастью,
Минуту или больше мы лежали, переплетя ноги и руки. Я чувствовала горячее дыхание Даниеля на своей шее. Его кожа покрылась капельками пота, и сбившаяся, измявшаяся рубашка пропиталась этим потом.
— Вот умница, — сказал он, целуя меня в щеку, но поцелуй вышел быстрым, как будто случайным. — Все девчонки одинаковые. Пищат, плачут, а потом довольные.
Когда все закончилось, меня начала колотить дрожь, и я теснее прижалась к Даниелю, чтобы чувствовать его тепло. Он лежал сонный, расслабленный и лениво накручивал на палец прядь моих волос.
— Давай спать, — предложил он.
А потом, опомнившись, вытащил свою рубашку и, зевая, кинул на пол. На белой ткани темнели пятна. Только сейчас я до конца осознала, что Даниель сделал меня женщиной.
Кажется, я вздрогнула, и Даниель погладил меня по руке, которой, оказывается, я все это время судорожно сжимала уголок подушки, цеплялась за нее, будто за спасательный круг.
— Сейчас уже не больно? — спросил он, и голос стал прежним, голосом моего Даниеля.
И глаза, когда он посмотрел на меня, сделались каким-то растерянными, виноватыми.
— Нет-нет, — помотала я головой, не желая его огорчать, даже попыталась улыбнуться. — Все было отлично… Честно… Я только боюсь немного… Что если у нас после этой ночи появится ребенок?
Даниель рассмеялся с видимым облегчением.
— По этому поводу даже можешь не волноваться. Я принимаю настойку бестолника, так что незапланированные дети мне точно не грозят.
— Хорошо… — прошептала я.
Правда ведь хорошо, да?
На узкой кровати нам двоим было тесно, но я была рада, что можно вплотную прижаться к Даниелю, чувствовать, как вздымается от дыхания его грудь, ощущать его ладонь на своем бедре. Даниель пристроил ее на моей обнаженной коже без всякого смущения, так, словно делал это всю жизнь. Он уснул быстро, а я все смотрела и смотрела в темноту.
*** 21 ***
Первое, что я почувствовала утром, едва открыла глаза, как рука Даниеля расстегивает пуговицы на рубашке. Я робко попыталась оттолкнуть его ладонь, но он, смеясь, придавил меня к подушке и принялся шутя покусывать мои губы.
— Немного поздно строить из себя недотрогу, галчонок, — сказал он чуть погодя. — Дай хоть насмотрюсь на тебя.
Я смирилась, понимая,
— А где мы будем жить? У моих нельзя. Можно у твоих, конечно. Но было бы лучше, если бы у нас был свой дом. Хотя бы совсем маленький. Пять-шесть комнат, больше и не нужно… Дани… Ай…
— Что, неужели снова больно?
Он уверенно ласкал меня, гладил и беззастенчиво разглядывал, а слушал совсем невнимательно.
— Даниель, кое-что случилось, пока ты отсутствовал…
Он вскинул на меня быстрый взгляд, от которого почему-то сделалось зябко, а решительность мигом испарилась. Но Даниель должен знать. Теперь, когда мы почти женаты. Колдун грозился, что сила представляет опасность для тех, кому я дорога, значит, Даниелю тоже следует поберечься. Даже хорошо, что он сейчас отвезет меня во Фловер. Пока я побуду в доме его родителей, а потом… Решение обязательно найдется.
— Даниель, три, вернее, уже четыре дня назад…
— Какая ты болтушка! — прервал меня Даниель и применил свой любимый способ заставить меня замолчать — закрыл рот поцелуем. — Давай лучше займемся взрослым делом…
— Ох, ну подожди…
Но Даниель уже горел желанием, глаза его затуманились. Он снова взял меня, а я так и не успела ему ничего рассказать.
— Ты прелесть, — сказал он спустя несколько долгих минут. — Сонная, мягкая, сладкая девочка. Но пищишь, как котенок. Все ведь хорошо?
Он провел большим пальцем по моим припухшим от его горячих поцелуев губам.
— Все хорошо, — прошептала я.
Тело немножко ныло: Даниель был таким сильным и страстным.
Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать меня, потом поднялся, потягиваясь. Отыскал брюки, которые вчера кинул на пол. Скомкал рубашку, завернув так, чтобы пятна не бросались в глаза.
— Одевайся, Агатка, нам скоро ехать. Спускайся в столовую и жди меня там.
Даниель ушел, а я стала суетливо собираться. Все внутри дрожало. Когда я сбежала из дома к жениху, я не думала, что придется так скоро стать ему женой. Но теперь самое страшное позади… А впереди… Пока я не знала, что меня ждет после свадьбы. Но колдун меня не получит — это главное. А проклятие — ведь эту силу, что преследует дорогих мне людей, иначе как проклятием не назовешь — мы придумаем, как обмануть!
Застегивая куртку, я почти совсем успокоилась и начала напевать. Лишь потом сообразила, что мурлыкаю песенку, которую мы разучивали с Дани, когда были маленькими. Дани, Дани… Его детское имя. Теперь, пожалуй, я снова смогу его так называть.
Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы он меня обнял, сказал что-нибудь ласковое. Хорошо, что впереди длинный путь в город, но нас станут сопровождать воины отряда, а значит, никаких поцелуев.
Вместо того чтобы спуститься в столовую, я подошла к дверям его комнаты. Дверь оказалась чуть приоткрыта, и я готова была ее толкнуть, чтобы войти.