Обещанная колдуну
Шрифт:
А потом я поняла, что он всегда такой был. Шел по городу с высоко поднятой головой, так, словно за его спиной ему не плевали вслед. Ведь он не мог этого не знать…
Когда мы только расположились на обед, я оглядывала посетителей исподтишка, стыдясь себя и своего спутника, но Тёрн с его независимым видом дал мне силы тоже распрямить ссутулившиеся плечи.
Ученица колдуна… Сколько насмешек мне придется вынести, а сплетницы Фловера все косточки перемоют. Я могу и дальше натягивать на лицо капюшон и вздрагивать от каждого шепота. А могу прямо посмотреть в глаза всем этим людям.
Тёрн
*** 25 ***
— Заходи, — сказал Тёрн.
Он толкнул дверь и прислонился к косяку, пропуская меня вперед. Я глубоко вздохнула и сделала шаг.
Ничего не изменилось, пока меня не было. Дикий сад был все так же пуст и чёрен, дом встретил меня мертвой тишиной и запахом, присущим только этому месту. Пыль, старые книги, кожа, дерево и почему-то та пряность… Базилик, точно!
Я думала, что успела свыкнуться с мыслью, что я теперь ученица колдуна, но вместе с тишиной и запахом вернулся и страх. Я обернулась к Тёрну, будто еще надеясь на что-то. Словно сейчас, в самую последнюю секунду, все еще можно было изменить. Колдун встретил меня спокойным взглядом.
— Твоя комната тебя ждет.
Понурившись, я побрела наверх. Теперь я понимала, почему из прошлой жизни ничего нельзя захватить в новую: чтобы разрушить связь с дорогими мне людьми и не подвергать их опасности. Но как же хотелось коснуться хоть какой-то вещи, связывающей меня с семьей, обнять, прижать к груди.
На постели меня ожидали свертки. Я надорвала плотную бумагу и поняла, что это одежда, которую Тёрн купил накануне моего побега. У порога обнаружилась обувь, которую мастер Серри успел сшить по снятым меркам.
Я села на кровать и бессильно уронила руки.
Тёрн… Тёрн, Тёрн, Тёрн… Я не могла понять, что чувствую. Первоначальная ненависть переплавилась во что-то сложное, что-то, чему не было названия. Могу ли я доверять этому человеку? Какой он на самом деле?
Я вытащила из кармана серебристую прядь, перевязанную лентой. Белянка. Моя лошадка растаяла, точно туман, едва мы миновали перекресток, ведущий к дому Тёрна — хорошо, что я успела спешиться.
— Здесь слишком сильная магия, она диссонирует с иллюзиями, — запутанно объяснил Тёрн.
Я расстроенно разглядывала черную землю, где все еще виднелись следы от копыт, а Тёрн тронул меня за локоть и протянул светлую прядь, будто срезанную с гривы лошадки.
— Ты ее себе вернешь, — сказал он. — Осталось только научиться.
Легко сказать — научиться! Я вспомнила об учебнике и впервые решила его полистать, открыла на середине, и то, что я увидела, вдохновения мне не прибавило. На одной стороне разворота находилась черно-белая иллюстрация: мужчина, сложив руки на груди, парил над поверхностью озера так легко и непринужденно, будто это обычная прогулка. Зато другой лист оказался исписан непонятными символами и формулами, такими сложными на вид, что я поняла: в ближайшее время стать великой магичкой мне не грозит.
И как он станет меня учить? Тёрн такой строгий, суровый, я теряюсь рядом с ним.
Я снова вспомнила первые дни здесь. Неужели он не мог обращаться со мной помягче? Ведь я была совсем домашняя девочка, а он… Эти острые взгляды, обрывистые фразы, от которых сердце застывало под корочкой льда. Он будто бы ненавидел меня. Или… Весь этот мир ненавидел. Не знаю…
Я переоделась в домашнее платье и спустилась в каминный зал. Горел очаг, распространяя тепло. Чужеродный холод уже выветрился из моего тела, но все же я рада была погреться у огня. Присела на корточки, протянула озябшие ладони. Я не слышала, как подошел Тёрн, и, уверена, он не хотел меня испугать, но я вскрикнула и отшатнулась, когда колдун тронул меня за плечо.
— Агата, сколько ты еще будешь сторониться меня? — удрученно спросил он. — Для некоторых упражнений мне иногда придется дотрагиваться до твоих рук, ты и тогда станешь вырываться?
Я перебралась на диван, села в дальнем конце, обняв колени. Теперь нас разделяла комната и темнота. Колдун на фоне ярких отсветов пламени казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги.
— Я тебя боюсь, — призналась я, опустив голову.
Я была готова к вспышке гнева. Как тогда, когда я открыла комнату с миражом, а Тёрн нависал надо мной, вжавшейся в спинку кресла. «Ты!» — крикнул он, и слово обожгло больнее горящих углей. И сейчас, в этом мрачном доме, вернулись все воспоминания.
Тёрн ничего не ответил. Он молчал и молчал, а я зажмурилась, уткнувшись носом в колени.
— Я… — сказал Тёрн каким-то странным, скрипучим голосом, откашлялся и продолжил: — Вероятно, я мог… показаться… страшным… Проклятие!
От выкрика я вздрогнула и еще больше сжалась.
— Агата, — заговорил он тише, но снова сбился.
Он сложился пополам, будто сломался, зарылся пальцами в волосы, обхватив голову.
— Что же так трудно… — произнес он, будто обращался к самому себе, но вот уже сказал тверже: — Мне всегда было проще написать… Наверное, я должен объяснить, но сейчас не готов.
Тёрн поднялся на ноги. На меня он больше не смотрел.
— В кухне кое-что на ужин. Хлеб, сыр… Перекуси и отправляйся спать.
Он стремительно вышел из комнаты.
Я поужинала скудными припасами, запила все квасом и поднялась к себе: длинная дорога меня вымотала, и я была рада лечь пораньше.
Я запретила себе думать о Даниеле, но с теплотой вспомнила маму, папу, сестренок и братьев и мысленно пожелала им добрых снов. По дороге к городу Тёрн утешил меня, сказав, что несчастья оставили в покое мою семью. Теперь у них все хорошо, и эта мысль меня согревала. Я уснула и спала без сновидений.
Проснулась поздним утром. В заколдованном саду не было слышно птичьих трелей, но солнце стояло в небе высоко.
— Тёрн? — осторожно позвала я, спустившись в гостиную.
Пусто.
— Тёрн?
В кухне на разделочной доске засыхали остатки вчерашнего хлеба — колдун сюда еще не приходил. Мне сделалось не по себе. Куда он делся?
Я прошла по коридору первого этажа, трогая все двери. Многие оказались заперты, а те, что были открыты, не таили ничего интересного — пустые пыльные комнаты, кое-где стояла мебель, укрытая чехлами.