Обезличенные
Шрифт:
«Я думаю, любовь Борщовской нимфы тут играет второстепенную роль, — пробормотал я, когда визитеры скрылись в парадном, — они все что-то ищут в этих пенатах.»
Теперь пришла очередь Волкову ржать над моими версиями.
«Гурий Трофимович, — назидательно произнес он, гася в себе новую волну смеха, — вы рассказывали мне о своем искрометном детстве, проведенном на крышах гаражей, так неужели вам среди ваших смертельно опасных приключений ни разу не случалось чего-нибудь искать? Вы представляете себе этот процесс? Впрочем, люди перестали напоминать мне людей,
После чего снова превратился в забитого тревогами парня.
Оставаться в Матвеевой обители становилось опасно, и я предложил пойти куда-нибудь еще, не видя перед собой определенного маршрута. Гошка неторопливо потянулся за мной, не выпуская из рук прихваченную из квартиры книжку с адресом. Я давно махнул рукой на его развлечения, полагая, что подобное время провождение немного разбавит градус беспокойства.
«Смотрите, Гурий, — неожиданно толкнул меня в спину настойчивый исследователь, — эти стрелки указывают на пустырь. Видите, это изображение? Пустырь довольно внушительный и имеет огороженную территорию, на это указывают эти линии. А здесь обозначено некое маленькое строение, оно совсем крохотное, вот этот рисунок говорит о том.»
Я снисходительно посмеивался над весьма серьезными заявлениями упрямого везунчика, ощущая себя опекуном малолетнего дошкольника, вздумавшего поиграть в пиратов. Гошка настойчиво бубнил свои выводы, вещая мне о длинных насыпях и глубоких оврагах, проложенных на пути к секретной конуре. Я же не видел практического смысла в разгадывании этих ребусов, справедливо полагая, что свихнувшийся Матвей никогда не станет заниматься подобной ерундой. Последняя мысль, правда, заставила меня пересмотреть свои суждения, но в целом, я оставался при своих идеях.
Наше пребывание на городских улицах грозило нам вниманием со стороны дюжих охранников закона и порядка, однако за последнюю пару часов бесцельных блужданий никто из них не торопился записывать нас в ряды нарушителей. Возможно, все они были заняты другими задачами. То, что осталось от некогда красивого города, рождало во мне горькие сожаления и отчаяние от невозможности исправить ситуацию. В чем-то я понимал революционно настроенного Зяму, готового голыми руками крушить бандитскую власть. Но ни Зямы, ни собственно, власти обнаружить я не смог, сколько не пытался. Все, что открывалось моему взору, демонстрировало полный беспредел и анархию.
«Смотрите, Гурий Трофимович, — раздался негромкий голос моего малозаметного спутника, — неплохое место подхарчиться. Я, признаться, валюсь с ног без еды, пусть даже такой омерзительной.»
Гошка ткнул пальцем в относительно нетронутый продуктовый ларек с совершенно свободным доступом в святая святых. Ну, нетронутым он казался только на первый взгляд, пока мы не рассмотрели покореженные окна и откровенно выбитую дверь, вольготно разместившуюся в самом центре залитого чем-то пола. Корзины с продовольствием были ожидаемо перевернуты, а их довольно внушительное содержимое раскидано по всей территории павильона. Очевидно, погромы состоялись не только по причине завершившихся харчей, подумалось мне, и я решительно склонился над разоренным изобилием.
Гошка со всей проснувшейся хозяйственностью набивал карманы сухарями и чем-то еще, имеющим не слишком отталкивающий вид.
«Пойдемте, Гурий Трофимович, — почтительно коснувшись моего рукава попросил он, топорщась награбленными свертками. — пока не вернулись эти…»
Кого он имел ввиду, Волков не уточнял, но мне тоже одинаково не хотелось встречаться ни с горожанами, ни с представителями закона и порядка. Впрочем, сейчас все они выглядели одинаково.
Выскользнув на улицу, мы с Волковом пересекли проезжую часть, едва не загремев под обстрел из обломков арматуры, и благополучно оказались в одном из городских парков, ныне заросшем и заброшенном.
«Неплохое местечко для пикника, — с невеселой усмешкой бормотнул Волков, опускаясь прямо на вытоптанный газон. — присаживайтесь, Гурий, время перекусить.»
Во время обеда Гошка снова вернулся к своей книжонке, завороженно рассматривая корявую схему. Я не стал отвлекать его от бесполезного занятия, и, не придумав больше тем для бесед, схомячил большую часть припасов. Долгий переход, какая-никакая еда, наконец-то попавшая в мой желудок, а также непрерывное бормотание над раскрытой книжицей скаута-переростка упрямо клонили в сон, и даже уличный грохот был не в силах этому помешать.
«Я понял, Гурий! — вывел меня из дремотного состояния бодрый голос, — ну, точнее, думаю, что понял. Но ведь у нас все равно нет никаких планов на вечер, поэтому предлагаю проверить мою гипотезу!»
Выпалив столь заманчивую речевку, Гошка вскочил на ноги и протянул мне руку, помогая подняться.
Идея, так внезапно охватившая моего приятеля, вела нас тайными тропами мимо разрушенных и покореженных строений, минуя центральные улицы. На все мои вопросы Волков только многозначительно хмыкал и торопливо перебегал улицы, то и дело сверяясь с картой.
«Я вообще не уверен, что схема ведет нас к чему-то значимому, — бормотал он, бросая на меня робкие взгляды, — но надо же рискнуть, как вы думаете?»
Его почтительное ко мне обращение в совокупности с проявлением очередных граней его многослойного характера рождало лютое раздражение. Я едва сдерживался, чтобы не засветить неумеренному скромняге в дыню, возвращая его прежний, полюбившийся мне образ.
«Я думаю, что нужно перестать валять дурака, — в тон ему отозвался я, — но с вами не поспоришь, придется, действительно, рискнуть»
Извилистые пути привели нас к каким-то загородным посадкам, вымотав до предела и лишив последних запасов энергии. Там, в перелеске, нам открылся чудесный вид на густые елки, ничем не напоминающие огороженный пустырь.
«Что дальше?» — светски поинтересовался я, глядя на смущенную Гошкину рожицу. Тот в замешательстве переводил взгляд с расчерченного книжного листка на темнеющие посадки и только пожимал плечами.
«Ну, в целом, неплохое местечко для ночлега,» — глухо пробормотал Гошка и направился в заросли.