Обезличенные
Шрифт:
«Он понял, что те программы, что были установлены в готовые шаблоны, могут видоизменяться, принимая дополнительные задачи. Матвей был гением, это несомненно. — проникновенно изрек Антон и надолго замолчал, — он
Поймав мой удивленный взгляд, Антон заметно поник, и вполголоса уточнил:
«Он боялся вас, Грошик. Вы были единственным, кто мог бы сломать его игру, и он, как мог, ограждал себя от вашего интереса. Возможного интереса, потому что вы, на самом деле, никогда не были заинтересованы в его задумках. Помните ту девочку, Эвелину? Матвей был уверен, что этой куклой легче всего манипулировать, давая ей самые несложные задания. Но вашего вмешательства даже не потребовалось. Он создал этот мир! И мог бы сделать больше, однако его подвело стремление к совершенству. Он стал усложнять программы, вносить в них корректировки и в итоге, дело всей его жизни рухнуло. Слишком слаба оказалась материальная база.»
Я с недоумением слушал откровенно искренние восторги и гасил в себе желание врезать экспериментатору. Если то, что он творил, называется совершенством, то что в его понимании называется хаосом и абсурдом? Я не стал вести долгую дискуссию, поняв основное — Матвей облажался, но его разрушенное детище возвратило исходные программы на прежнее место. И это было хорошо.
«Где он сейчас?» — задал я единственно волнующий меня вопрос.
«Он вернулся в свой мир, — горестно поведал псих, — ему больше не было места среди живых, вы можете быть уверены, больше никаких экспериментов!»
Антон еще некоторое время повздыхал, надеясь на душевный отклик, но не обнаружив желаемого, медленно выполз за дверь.
«Нет, ну каков подлец! — весьма литературно отозвался Гошка, плотно заперев дверь за Антоном, — хватило же наглости хвастаться весьма сомнительными достижениями! Надеюсь, это недоразумение навсегда забудет дорогу в мой дом!»
Я тоже на это надеялся, а еще думал о том, что все же пришло время вернуться к врачебной практике. Пора начинать жить заново!