Обезличенные
Шрифт:
Волков пророком не был, но его слова почти сбылись спустя невероятно короткое время. Каждое утро мы с Гошей начинали с долгого и непродуктивного сидения возле тусклого окошка, расположенного под самым потолком. Других занятий не находилось, поскольку на улицу выбираться желания не было, а что нам делать еще, мы не знали. Иногда ко мне забредали мысли о неминуемой деградации, и я отчаянно принимался декламировать наизусть выдержки из медицинских учебников, чем немало развлекал совершенно растерянного приятеля.
«Вы столько
Я негромко рассмеялся и пообещал раздобыть Волкову колоду карт, чтобы тот чувствовал себя полезным.
«Заодно и узнаем, что нас ждет в будущем,» — подбодрил я своего соседа и тут же расслышал невнятный шорох возле нашей импровизированной двери.
«Кто это? — прошептал Гоша, разом становясь серьезным, — вы кого-нибудь ждете?»
Нашими гостями оказалась все та же соседка Эвелина, неизвестно как вычислившая мое скромное жилище.
Нисколько не смущаясь присутствия нового лица, Эвелина гордо объявила мне, что обманывать не хорошо, и что за это мне уготован отдельный котел в аду. На последнее заявление Гошка неудержимо заржал, а я потребовал объяснений.
«Вы говорили, что вас зовут Троша, а вы Гурий Трофимович, — обличительно прозвенела гостья, наклоняя оплывшую рожу вбок, — а еще я устроилась на работу, поскольку труд — это почетно и уважаемо!»
Я хотел было добавить, что труд облагораживает, но покосившись на Волкова, благоразумно промолчал. Эвелина без приглашения уселась на сваленные в кучу доски и принялась перечислять нам свои новые обязанности, от усердия загибая пухлые пальчики. С момента нашей последней встречи соседка не изменилась ни на дюйм, все так же демонстрируя моему врачебному взору стянутую к низу физиономию.
«С нами работает первый заместитель Главного, — равнодушно пробормотала посетительница, — он постоянно повторяет про какие-то поощрения и порицания.»
Заявленная новость всколыхнула во мне массу нелицеприятных воспоминаний, которые я постарался не транслировать на роже. Возможно со временем я смогу без страха перемещаться по улицам, не опасаясь репрессий, мелькнула отчаянная мысль и тут же пропала, сраженная следующими сообщениями.
«Он страшный урод и совсем не похож на вас, Гурий Трофимович. И хоть имя у него более красивое и звучное, чем ваше, все равно при его появлении становиться жутко. — поделилась с нами недалекая Эвелина, — а еще он очень злой.»
«И как же его зовут?» — без особого интереса проговорил я.
Наша гостья наморщила и без того устрашающую физиономию
«Я не помню, Гурий Трофимович, но ваше имя запомню обязательно, — с готовностью пообещала она, — и даже запишу. Вы добрый и справедливый, не то, что этот урод. Я скажу про вас Главному, и пусть он больше не требует равняться на жуткого урода!»
Решение барышни мне очень не понравилось, и я вложил все красноречие, на которое был способен, убеждая Эвелину не прибегать к таким крайностям.
«Не стоит, милая, — холодея от нехороших предчувствий, посоветовал я, — он станет еще более злым, если услышит про меня. пообещай, что ни словом не упомянешь обо мне?»
Однако Эвелина уже приняла твердое решение и весело соскальзывала на лестницу, покидая наше озадаченное общество.
«Нужно уходить, Гурий, — вполголоса заявил Волков, — она ненормальная, как, впрочем, и злой Главный и остальные граждане. Не стоит дразнить удачу, найдем себе пристанище.»
Решение было здравым, однако воплотить его в жизнь мы не успели.
Утро нового дня встретило нас шумными выкриками, доносившимися с улицы. С заметным интересом я высунулся в окошко и с изумлением увидел, как вчерашние отрешенные граждане целеустремленно громили свою недавнюю кормушку. Их движения были такими же заторможенным, однако в них виделась явная озлобленность. Суровый громила, неизменно появлявшийся каждое утро в дверях заведения, тоже был там, однако не делал ничего, что могло бы остановить бесчинствующую толпу. За очень короткий срок граждане разобрали по кирпичу всю конструкцию и двинулись дальше, переключая свое внимание на другие постройки. Появляться им на глаза граничило с явным безумием, и мы приняли решение переждать бунт в относительной безопасности.
Борщовцы, расправившись за день с большей частью весьма внушительных строений, направились покорять новые горизонты, предоставив нам возможность тоже покинуть неспокойную деревушку.
Гошка, обладающий поистине звериным чутьем в вопросах бродячей жизни, предложил нам двинуться к окраинам, минуя центральные районы города.
«Думаю, что на центральных улицах мы встретим похожие картины, Гурий Трофимович, — со знанием дела заявил он, — харчи кончились, а народ требует продолжение банкета. Я предвидел что-то подобное»
Происходящее в городе ничем не отличалось от событий в Борщовке. Суперлюди, как представители высшей расы, собравшись небольшими группами, планомерно уничтожали все, что попадалось им на пути. Они по-прежнему выглядели отрешенными и равнодушными, но тем страшнее казалась открывающаяся картина.
«Как думаете, — вполголоса пробормотал Волков, останавливаясь в замешательстве перед очередной толпой, — именно об этом мечтал Матвей, проводя свои эксперименты? Не уверен, что то, что сейчас творят эти безмозглые проходимцы, демонстрирует высший уровень эволюции.»