Обезличенные
Шрифт:
Вместе со мной работал такой же стукачок, немногословный и подозрительный тип, с остервенением бросающийся к любому нарушителю. За массовое предотвращение нарушений полагалась премия, о чем мне поведал горюющий в разлуке бывший Эммин дружок.
Моя голова звенела и гудела от обилия абсурда и нелепости на квадратную единицу площади. Первый день я благополучно проигнорировал десяток ляпов, и к вечеру был вызван на ковер к суровому руководителю.
Тот, вольготно развалившись в глубоком кресле, важно оглядел меня с ног до головы и, едва процеживая слова, заявил:
«Вот что, Гурий Грошик, или как вас там? Вы назначены ответственным за соблюдение и наведение порядка во вверенном вам участке. Если вы будете пренебрегать своими обязанностями,
Офис большого начальника располагался в каком-то темном подвале, больше похожем на бомбоубежище или филиал тюрьмы. Последнее сравнение оказалось максимально приближено к своему смысловому наполнению. Вдоль длинного коридора, через который лежал мой путь, были натыканы тесные комнатушки, тщательно закрытые коваными решетками. За ними я насчитал около пары десятков граждан, сидящих и лежащих прямо на бетонном полу. Мой суровый конвоир, до лба замотанный в пестрый лоскут, неразборчиво пробубнил, что это те, кому повезло проштрафиться на должности меньше всех. Глядя на отсутствующее выражение лиц, я понял, что граждане сотрудники не слишком озабочены своей судьбой, но в целом картина получалась удручающая. Я хотел было спросить, что полагается более неаккуратным исполнителям, но глянув на пустые глаза моего конвоира, благоразумно промолчал.
Следующий мой рабочий день начался с рядового задержания. Его произвел мой напарник, выхватив из толпы первого попавшегося гражданина и притащив его в нашу кибитку.
«Имя,» — грозно потребовал он от нарушителя. Тот послушно пробормотал нечто непонятное и тут же был препровожден в комендатуру. Тип вернулся с довольной рожей и сообщил мне о полученной награде в виде поощрения.
«Ну а теперь ты, Гурий,» — милостиво предложил мне тип, кивая головой в сторону улицы.
«Там вроде бы все спокойно,» — неуверенно проговорил я, рассматривая притихших горожан. Те едва заметно перемещались по тротуарам, стараясь не смотреть по сторонам и не издавать лишних звуков. Тип снисходительно хмыкнул и вновь ринулся в народ, выдергивая из толпы первого попавшегося.
Ситуация повторилась жест в жест, и «нарушитель» был переправлен по назначению. Я припомнил сурового стража-начальника, бетонные полы за толстыми решетками и нерешительно шагнул на улицу. В интересах горожан было как можно реже покидать территорию частных жилищ, пока чокнутые исполнители не решили совершить рейды по квартирам, думал я, бродя среди толпы. Никто из встреченных мною горожан не издавал ни писка, а перемещался с утроенной осторожностью, мне неоткуда было ловить нарушителей, но решетки и таинственное наказание, так и неозвученное начальством, то и дело выплывали в памяти.
«На вверенном мне участке за целый день ничего не произошло, никто ничего не думал нарушать,» — отчитался я в конце смены и вызвал на каменном лице, закрытом пестрым платком, гримасу неудовольствия.
«Так быть не должно, — рявкнул главный страж и позвал какого-то амбала. — всыпь ему дополнительное порицание!»
Бросил он и потерял ко мне интерес. Я рассчитывал послушать суровый выговор от шкафоподобного громилы и отправиться восвояси, однако немного ошибся в своих предположениях. Амбал повел меня по тому же коридору, мимо клеток, решеток и кислых рож за ними, в какое-то еще подобие подвала, оснащенного бетонным парапетом. Грубовато втолкнув меня внутрь, амбал скрутил мне за спиной руки и повалил на бетонное ограждение, приказав лежать и не двигаться. От внезапности поворота, я резво вскочил на ноги и от души всадил наглецу за самоуправство. Тот выкатил на меня белесые глазенки и что-то рявкнул в коридор. Тут же, по его команде в подвал набежали такие же бравые ребятишки и без лишних слов снова уложили меня на парапет, но теперь крепко держа меня за ноги и за руки. Мой сопровождающий пошебуршал чем-то за моей спиной, и до меня донесся весьма пугающий свист, тут же сменившийся оглушительной болью в спине
«Ну надо же, Гурий! Неужели ты не смог за пару дней набрать хотя бы с десяток нарушителей?! Этого, разумеется, недостаточно, но тогда бы ты избежал порицаний. Ну согласись, просидеть в клетке пару-тройку дней куда предпочтительней плетки и гнева главного!»
С этим я был готов согласиться, не раздумывая, и уже на следующий день волок в комендатуру всех без разбору, думая про себя, во сколько же денег выльется мое небывалое рвение. Мне было все равно, что сделают с бедолагами, моя спина ныла и кровоточила, а задница не позволяла мне присесть даже на минуту. Набрав себе улов в количестве трех десятков, я умиротворенно облокотился руками на рабочий стол и шумно выдохнул.
«Подайте ваш документ,» — весьма миролюбиво протянул Главный, когда вечером я отчитался перед ним о своих успехах. Он аккуратно вписал кривую цифру в одну из разлинованных строк протянутой мной бумажки, и отпустил отдыхать.
«Эмма, что я получу за наведение порядка в мире и во вверенном участке? — поинтересовался я вечером, осторожно укладываясь на живот. — мне так никто ничего не сказал про деньги»
Эмма весело рассмеялась, визгливо вскрикивая, и поведала мне страшную тайну оплаты трудов.
«Береги документ, Гурий, — проржавшись, заявила она, — с ним ты будешь ходить за продуктами. Ну может и мне тогда что-нибудь перепадет»
На мои расспросы о том, почему она сама не желает поработать дятлом, Эмма только презрительно скривилась.
«На эту должность берут только сильных и смелых, — с нотой обиды поведала она, — остальным дорога в сортировщики, а это скучно и непочетно.»
«Почему?» — тупо спросил я, устав удивляться всему, что видел и слышал.
Однако лимит удивления все еще был не исчерпан, поскольку через минуту я узнал, что сортировщики избавляют нарушителей от одежды и отправляют ее обратно на торговые точки.
«Иначе нам неоткуда брать товары,» — очень просто объяснила прелестница и упорхнула в кухню. Я не рискнул уточнить, почему нарушители так покладисто позволяют отбирать у себя одежку, уже приблизительно догадываясь об их незавидной судьбе, и попытался заснуть с твердым намерением больше никогда не пересекаться с почетными должностями.
«Уж лучше я буду обносить дачи, чем заниматься черт знает, чем, — думал я, ворочаясь без сна, — не могли прямо объявить повальный сбор ношеного тряпья! Новые горизонты, мать их! Грабить ни в чем не повинных граждан, идиоты…»
Глава 39.
Мои ночные решения слинять по-тихому из города были на корню пресечены бдительной Эммой.
«Если ты передумал, — изрекла она, протягивая мне в качестве завтрака зеленое печенько, — ты не имеешь право уйти без особого разрешения. Они все равно найдут тебя, и тогда я тебе не позавидую. Главный потребует расчетной отработки, но это выполнить не каждому под силу. Ну и потом, кому какое дело до остальных, главное, ты сам. Не понимаю, что тебя так напрягло? Да даже если бы среди этих лохов ты увидел бы какого-нибудь ближайшего родственника, где гарантии, что при подобной ситуации, он сам отпустил бы тебя с миром?»