Обезьяна зимой
Шрифт:
— Месье Фуке! — закричала Мари-Жо.
— Не ори! — осадил ее Кантен. — Поздно.
У водителя не осталось времени затормозить. Фуке стоял как вкопанный и только плавным движением провел курткой перед самым капотом несущегося на него автомобиля. В последний момент машина вильнула в сторону, едва не подхватив куртку вздыбленным боком, но все же не задела ни ее, ни безумного тореро. А тот лихо закинул куртку под мышку и освободившейся правой рукой поприветствовал зрителей. Трибуны взорвались ревом и свистом.
—
У Кантена аж дух перехватило. «Каков шельмец!» — прошептал он. А на площадь уже влетал новый автомобиль, чей пронзительный гудок заменял фанфары.
— Альбер! — взмолилась Сюзанна и вцепилась в рукав мужа.
В голове Фуке звенели трубы, солнце заливало арену. Отменный бык. Мощный корпус, сильные ноги, крупная голова, рога блестят, точно фары, он разъярен, он атакует… Но победит тореро… Ни шагу в сторону… стоять лицом к быку… «Бык налетает на мулету, и спрятанный под ней клинок пронзает сердце, он, смертоносный, принимает смерть, — продекламировал тореро. — Оле!»
Громоздкий «шевроле» сбросил скорость, затрясся и уткнулся мордой в бедро Фуке, а тот с победным видом оперся рукой на радиатор. Водителю каким-то чудом удалось затормозить, еще секунда — и колеса подмяли бы героя. Разом распахнулись дверцы с двух сторон, мужчина и женщина выпрыгнули наружу, потрясая кулаками, но…
— В чем дело? — осведомился выросший между ними и Фуке Кантен.
Место происшествия обступила толпа возмущенных свидетелей. Фуке же обводил кольцо зрителей ласковым взглядом, лицо его блестело от пота.
— Какой стыд! Устроить такое, когда люди приехали почтить память мертвых!
— Отстаньте от него! — прогремел Кантен. — Не видите — он не в себе!
— Вот именно, — подхватил водитель. — Где полиция? Кто-нибудь, позовите полицию! Я не просто частное лицо, каждый день вижу, во что обходится хулиганство на дороге. У меня два автосервиса в Домфроне, вот, пожалуйста, моя визитка.
Автосервис в Домфроне — что-то знакомое. Фуке повернул голову и узнал отца этой, как ее там… ну, той девчонки. Он радостно хмыкнул — какая удача! Выходит, он врезал этому чудо-папочке, с его трескучей тачкой и с мадам Мне-все-мало в придачу.
— Два уха и круг почета! — еле ворочая языком, пробормотал он.
— Что он там еще несет! — еще больше распалился отец Моники. — Ну где же полиция?
— В Бусбире, — злорадно сказал Кантен.
— А вы… я обычно обедал в вашем ресторане, но теперь, так и знайте, я туда ни ногой.
— Да наплевать!
Наконец явились полицейские, с недовольным видом, как всегда, когда им приходится вступать в дело не по своей инициативе и разбираться, кто прав, кто виноват. Эти двое, Гарсиа и Лалан, были к тому же новички, их только что перевели откуда-то из Шаранты. Скорее всего, они толком и не поняли,
— Эй, карабинеры! Что я такого сделал? — возмутился Фуке. — Публика заплатила деньги, а я их честно отработал, чем они еще недовольны? Или вы думаете, я собирался задавить автомобиль? Убедитесь сами — на нем ни царапинки!
Чтобы не уходить с пустыми руками, полицейские решили задержать Фуке — он вроде был хуже всех одет. Зеваки шли за ними, пока не наскучило.
— Наконец-то! — воскликнул Фуке. — Триумфальное шествие, толпа поклонников несет меня по улицам города. Видите, месье Кантен, это достойная награда за мое искусство и храбрость.
— Ничего, малыш, я тебя в обиду не дам! — пообещал Кантен. Он шагал в толпе любопытных и просто кипел от негодования. Воротник его рубашки расстегнулся, галстук съехал набок.
Когда Фуке проснулся на лавке в полицейском участке, было уже темно, в помещении пахло чернилами и канцелярским клеем, и он удивился, как это его угораздило заснуть на почте. Скоро он разглядел широкую спину Кантена, тот стоял перед окошком, нависая над лампой с зеленым плафоном и словно разговаривая с ней. Лампа бубнила что-то в ответ.
— Но послушайте, я ручаюсь за него, — втолковывал Кантен. — Я готов внести залог, меня знают в городе как порядочного человека, у меня свое дело. Разве этого недостаточно?
Фуке подошел поближе и с интересом прислушался.
— А тебе тут делать нечего! — рявкнул Кантен.
— Как скажете, — послушно отозвался Фуке. — Я подожду на улице.
— Вот-вот, иди подыши, тебе полезно… Уверяю вас, бригадир, это просто пустяки, глупая шалость! Завтра он уедет, и все забудется. Напился он в моем ресторане, значит, мне и отвечать. Ну так возьмите с меня штраф, только примите во внимание — это первое нарушение за десять лет.
— Да я вас понимаю, месье Кантен. Но тут конфликт между двумя приезжими, и это усложняет дело.
— Нет, извините! Я-то не приезжий, а претензии ко мне.
— У пострадавшего, кажется, большие связи в департаменте.
— Вот и передайте дело туда, пусть оно там, в Париже, потонет в море всяких бумажек. Умойте руки. А то ведь у моего постояльца, можете не сомневаться, тоже хватает знакомств, да не в Домфроне, а повыше.
— Ладно, на этот раз будь по-вашему.
Фуке у дверей не оказалось. Кантен не сразу догнал его — молодой человек шел по улице, и плечи его тряслись.
— Что с тобой?
— Не знаю. Самому стыдно — совсем раскис.
— Да ты спятил, старина! Рыдать после блестящей корриды! Другие много бы дали за такую победу!
Фуке благодарно улыбнулся в ответ, слезы его высохли.
— Я думаю, мне не повредит махнуть рюмочку, — сказал он.
— Что ж… однако, надеюсь, не у Эно?
— Нет. Но и не в «Стелле». Только не там.