Обезьяны
Шрифт:
– «Хууууу?» – Саймон резко выпрямился в кресле, тряхнул головой. – Неужели вы хотите показать, что дикие люди обладают настоящей способностью мыслить сознательно «хуууу»?
– Разумеется, разумеется, означенная способность у них, несомненно, имеется, хотя вовсе не на таком уровне и не в таких масштабах, какие приписывают им радикальные антропологи.
– Что вы хотите показать «хуууу»?
– Я имею в виду, если взять фильмы вроде тех, что делала Севидж-Рамбо, [157] про то, как людей в неволе учат жестикулировать, и прокрутить их на замедленной скорости, то станет ясно: люди просто повторяют жест за жестом жесты инструкторов-шимпанзе. Повторяют с точностью до миллиметра. Иначе показывая, они достаточно умны, чтобы запоминать показанное и показывать такие же знаки самостоятельно, но ничто покамест не убеждает меня, что они умеют знаками манипулировать –
157
Севидж-Рамбо Сью – американский ученый-антрополог, профессор в Университете штата Джорджия. В отличие от Джейн Гудолл изучала не белых, а черных людей, и обучала их не складывать жесты, а пользоваться клавиатурой.
158
Гульд Стивен Джей (1941–2002) – американский ученый, специалист по теории эволюции, палеонтологии и происползанию шимпанзе.
Щелкая пальцами, Хамбл задней лапой извлек из внутреннего кармана камуфляжной куртки пакет с какой-то травой, подбросил его в воздух, поймал и помахал им перед носом Саймона:
– Как насчет покурить «хуууу»? Если старина Зак меня не обманул, вам случалось «хуууу», как показывается, четверенькать по траве. – Игривая улыбка растянулась до ушей, полумесяцем пересекая серую морду натуралиста.
– Право, даже не знаю «хуууу»…
– Да ладно, давайте-ка мне бактрианину, я ее вам забью, а вы тем временем покажете мне знак-другой про человеческую сексуальность. Вы ведь знаете, в антропологическом ученом сообществе межвидовой секс – обычное дело, хотя об это» мало показывают «хууу».
– Вы серьезно «хуууу»?
Хамбл проворно перехватил бактрианину и продолжил жестикулировать освобожденной лапой.
Серьезнее некуда. Есть подозрения, хотя никто их так до сих пор и не подтвердил, что у Дианы Фосси, [159] самки, которую Луис Лики отправил в Африку изучать руандских горилл, был «уч-уч» роман – если так можно показать – с молодым самцом гориллы по кличе «клак-клак-клак» Палец. Не правда ли, удачное обозначение «хуууу»? Когда Пальца убили браконьеры, у Фосси поехала крыша, и она начала эту свою кампанию против охотников, которая и закончилась ее гибелью. А может быть, приложили лапу местные бонобо, которых не слишком тешила мысль, что шимпанзе спаривается с гориллой. Есть и другой пример – самец по обозначению Аспинол. [160]
159
Фосси Диана (1932–1985) – американский ученый, специалист по этологии горилл, ученица Луиса Лики. Убита в Руанде, судя по всему, браконьерами – охотниками за гориллами, против которых активно боролась с тех пор, как они убили ее любимую обезьяну по обозначению Палец, о которой д-р Хамбл жестикулирует ниже.
160
Аспинол Джон (1926–2000) – британец, владелец казино и частного зоопарка в Кенте, радикальный сторонник свободного общения животных и шимпанзе.
– Аспинол, владелец казино «хуууу»?
– Он самый. Вы, наверное, знаете, у него в Кенте есть зоопарк, там смотрителям позволено вступать «чапп-чапп» в более близкие отношения с животными, чем в других заведениях подобного рода. Аспинол неоднократно заявлял, что у него самого отношения с гориллами очень-очень близкие. Наверное, потому-то недавно одна из них и оторвала лапу смотрителю – ей захотелось с ним «клак-клак» по-обниматься!
В задней лапе Хамбла возникла зажигалка, он изящно прикурил толстый косяк и уселся в кресло довольно попыхивая.
Из расслабленной пасти натуралиста потянулся язычок дыма, синие кольца и завитушки поплыли к потолку сквозь шерсть. Дым был такой плотный, что сквозь это грозовое облако Саймон видел лишь часть жестов:
– Но теперь вы должны удовлетворить и мое любопытство, Саймон «хууу», ведь вы утверждаете, что у вас есть опыт жизни в мире, где доминантным видом среди приматов являются люди. В мире, который на макроуровне выглядит совершенно так же, как
На некоторое время в комнате воцарились тишина и беззначие; Хамбл передал Саймону косяк, и тот, не задумываясь, задней лапой принял дымящийся предмет и затянулся. Впервые со дня припадка наркотическое вещество немедицинского назначения влилось в его кровеносную систему, впервые он использовал задние, а не передние лапы. [161] Саймон снова поднес лапу к морде, удивляясь, какая она гибкая, как четко движется, как легко поднести ее туда, куда хочется. Экс-художник сделал еще одну глубокую затяжку, вдохнул характерный цветочный аромат. Ему так понравилось, что он сделал еще затяжку, еще и еще, вдыхая и выдыхая одновременно, как делают саксофонисты, когда играют длинные непрерывные последовательности нот.
161
Селф, кажется, что-то перепутал – Саймон уже листал задни лапами книги в кабинете у д-ра Гребе.
– Вы хотите знать, как у нас с сексом «хууу»? – Знаки у Саймона складывались не очень хорошо, зато экспрессии в них было хоть отбавляй, галлюциноген [162] начинал действовать. – Ну, вы знаете, Реймонд, мы спариваемся морда к морде, глядя друг на друга. Наша кожа великолепна, она фантастически мягкая и шелковая. В нашем мире мы в повседневной жизни не очень часто прикасаемся друг к другу, так что спаривание – тот самый момент, когда мы можем как следует потрогать друг друга, во всех местах. Я видел, как спариваются шимпанзе, и покажу вам «уч-уч», на мой взгляд, они это делают как бы в состоянии безумия, не получая удовольствия. А вот у нас спаривание может продолжаться часами, мы нежнейшим образом «груннн» мнем кожу друг друга, ласкаем ее «чапп-чапп», гладим «чапп-чапп», целуем «чапп-чапп»…
162
Если в косяке была марихуана, то автор ошибается – по большинству классификаций она не относится к группе галлюциногенов, хотя при крайне тяжелой интоксикации марихуаной могут возникать легкие галлюцинации.
– По мне, так это у вас самая обыкновенная чистка, – вставил Хамбл.
– Нет, конечно, нет, «уч-уч» совсем нет. Мы глядим друг на друга, глядим друг другу в глаза без страха, зная, что партнер не оттолкнет нас; наши поцелуи – вы знаете, наши зубы куда меньше ваших, – могут длиться десятки минут. И еще, Реймонд, мы занимаемся любовью только с экзогамными партнерами. Заниматься любовью с членами собственной группы для людей немыслимо. Это полное и абсолютное табу. Откуда взяться романтике, если ты можешь спариваться с любой самкой, у которой набухла седалищная мозоль «хуууу»? Откуда взяться нежности «хууууу»? Как провести различия между взрослыми и старшими подростками, если ты совершенно беззастенчиво можешь спариваться с собственным потомством «хуууу»?
Хамбл не то чтобы опешил, но все же немного удивился симметрии показанного парадокса и подумал: откуда взяться романтике и взрослению, если того, что описывает Саймон, не происходит?
А художник уже был под кайфом, образы прошлого, милого, нежного человеческого прошлого вернулись к нему с болезненной остротой. Как он мог полагать, что потерял способность забывать о своем неверии в человеческую сексуальность? Или, может быть, – тут его шерсть стала дыбом – именно эта его неспособность понять, что физическая сторона любви и есть самое святое, самое важное в человеческой жизни, что она и делает человека человеком, как раз и низвергла его в кошмарный мир с курящими траву обезьянами и шимпанзе-психиатрами.
Тут-то на сцене и появился означенный шимпанзе, не преминув заметить Хамблу, что не слишком-то рад видеть у Саймона в лапах косяк – тем более что художник получил его от натуралиста. Буснер вкатился в комнату, потрясая кулаками:
– «ХуууууГрааааа» право же, Реймонд, я думаю, психоз и марихуана – не самое лучшее на свете сочетание, что покажешь «хуууу»?
– Не знаю, не знаю «уч-уч». – Хамбл задней лапой выхватил косяк у Саймона из пасти. – Я, наоборот, полагал, что трава поможет разрушить еще бастион-другой в мании нашего союзника, а заодно добавить перцу в нашу жестикуляцию, которая, призначусь, была исключительно интересной. И в любом случае, – натуралист выскользнул из кресла и пополз к Буснеру, – у нас с вами достаточно длинные клыки, чтобы ссориться по такому незначительному поводу «хуууу», Закушко мой?