Обходной путь героя
Шрифт:
– Говорят, и королевская власть – от бога, – заметил Светлан. – Вопрос: от какого? И сколько их в христианском мире? Может, вы и вовсе – язычники, ибо поклоняетесь многим богам?
– Как бы то ни было, – продолжил приор, – я готов присягнуть богу нашего короля. Потому что если Луи простит нас, то и Ордену будет благо.
– И тебе, да? Уж Дори не пойдет на мировую – значит, его тоже придется задвинуть. А кто остается?
– Пожалуй, следующий за ним – я, – снова улыбнулся д'Адуи. – И разве не лучше для всех, чтобы Орден возглавил не полусумасшедший и не фанатик, но человек вменяемый, вдобавок светский… э-э… я имею в виду образ мыслей.
– Слава богу, это решать не мне, – сказал богатырь. – Но Луи, думаю, с тобой согласится – если поверит, что ты не станешь бузить.
– Да ведь мне и смысла нет, монсеньор. На верховную власть я не посягаю, в вопросах веры достаточно терпим. Мое назначение – быть вторым. И лучше стать вторым в королевстве, нежели в Ордене.
– Дори тоже согласен быть вторым – после своего бога.
– Ну, боги не в счет. Давайте уж не отрываться от грешной земли.
– Тут ты прав, – согласился Светлан. – Итак, следующая наша цель – Дори. Таких птичек лучше сбивать на взлете. Пока он еще не вошел в полную силу.
– Тогда давай исходить из худшего, – предложила Мишка.
Поглядев на нее, богатырь хмыкнул:
– Я и то дивлюсь: чего это ты так долго молчала?
– Иной раз и послушать невредно.
– Даже полезно, а? Ну и о каком худшем ты толкуешь?
– Допустим, что в Дори и впрямь воплотился… э-э… господствующий в Нордии психотип.
– Или, если коротко, Господь.
– Пусть, – кивнула девочка. – Или Вседержитель – что ближе к его сути. Но как ни назови, поддержка в массах у него нехилая. И если хотя бы крохи ее перепадают аббату…
– То есть, по-твоему, Господь снабжает своего слугу не только силой, но и сведениями?
– Скорее всего, – подтвердила она. – А заодно благоприятствует ему, в чем только может.
– Что это значит? – насторожился д'Адуи.
– Не бойся, ваш бог вовсе не всемогущ и не всевидящ, – успокоил Светлан. – Он знает и видит не больше, чем его группа поддержки.
– Группа-то – в сотни тысяч, – заметила Мишка. – Это минимум.
– Что это означает, монсеньор? – снова спросил приор.
Поглядев на него, богатырь пояснил:
– Ну, если в тебе, например, сильней Господь, чем… э-э… Создатель, то все, о чем ты узнаёшь, тотчас поступает к первому. А уже от него… Или ты ни в кого не веришь?
– Бог мой, вы меня совсем запутали!..
– Так я ж и спрашиваю: который бог – твой? Потому что, как понимаешь, держать лазутчика в своем стане…
– По-вашему, на это так легко ответить?
– Но за тебя это не сделает никто.
Подумав, монах произнес:
– Ну да, я не столь ярый христианин, как тот же аббат Дори, и за свои поступки мне бывает… э-э…
– Стыдно? – подсказал Светлан. – Страшно? Или поровну того и другого?
– Вас интересует пропорция? – догадался д'Адуи. – Разве это важно?
– Стыд – от Создателя, – пояснил богатырь. – Страх – от Господа.
– Ладно, предположим, что я слуга двух господ. Осталось выяснить, кому я служу верней.
– Ха, это и так ясно: себе, – фыркнула ведьма. – Вот кто тут второй призер?
– Хоть раз ты поступал себе в ущерб? – спросил Светлан. – То есть отлично сознавая, что от этого никакого навара, и все ж делая – будто тебя что-то ведет… или не пускает.
Монах задумался.
– Однажды я предупредил купца, что его дочь ночью заберут, – наконец сказал он.
– И сколько с него содрал? – поинтересовалась Мишка.
Д'Адуи покачал головой:
– Он даже не узнал, от кого сведения. Но девушка была столь красива… И ведь я знал, что больше ее не увижу. Довольно глупо, да?
– Давно это произошло? – справился богатырь.
– Около года назад.
– Что ж, хоть какой-то просвет. Верные ленинцы так не поступают – враг есть враг. А раз твоя выходка не всплыла, значит, Господь над тобой не властен.
– Потом мне было очень страшно, – признался д'Адуи. – И в то же время я чувствовал облегчение. Стыда не было, нет… Пожалуй, я даже гордился собой.
– Восхищение красотой – тоже от Творца, – заявила девочка. – Псы Господние глухи к ней. А если и замечают, тут же пытаются втоптать в грязь. Или даже обратить в прах, объявляя дьявольским порождением.
Наконец накупавшись, к ним подошла Лора, блистая божественной наготой, а великолепием пропорций наводя трепет, – живая иллюстрация к короткому спичу ведьмы. Правда, эту песню не задушишь так просто. Любую свору, натравленную Вседержителем, силачка разорвет в клочья – для врагов она опасней тигрицы.
– Что же не примкнул? – спросила она у Светлана, присаживаясь на его колено. – Я ждала.
Капли дождя разбивались о ее плечи и бедра, но силачке не было зябко. Да ее бы и снег не пробрал.
– Думаешь, мне не хотелось? – откликнулся тот. – Но эти игры уже стали опасными. И затевать их на глазах… э-э… святых отшельниц…
– …а также детей, – фыркнула Мишка, будто на своем веку видала и не такое (что, кстати, вполне возможно). – Старый стал, ленивый – да?
– А тебе обязательно нужно встрять, – проворчал богатырь. – Тут и без тебя все смешалось, как в доме… кого?
– Облонских.
– Ишь, и это знает! – хмыкнул он. – Ладно, вернемся к баранам… вернее, к меченосцам. С приором вроде разобрались, а вот что делать с этими? – Светлан кивнул на уцелевших монахов, еще колдующих над братской могилой. – Может, оставим их тут?
– Они отличные воины, – вступился д'Адуи. – Храбрые, искусные, преданные.
– Кому? – сейчас же спросил Светлан.
– Прежде всего – мне. Я набирал эту команду сам, по всей Нордии выискивая лучших ратников, принимая даже иноземцев. Почти все не из знатных фамилий, а иные лишь именуются дворянами.