Обитель душ 2. Эфемерность величия
Шрифт:
— Лопухнулся, — кратко сообщила девочка.
Госпожа Бонне задумчиво кивнула, словно одно-единственное слово нового знакомого полностью удовлетворило ее любопытство. Она потянула Зарину за собой. Девочка особо не сопротивлялась, но и подчиняться не спешила. С главной улицы раздались голоса. В просвете мелькнуло еще двое солдат, но это уже были не те благовоспитанные поклонники прекрасной Бонне.
Кармель оглянулась через плечо и, подобрав юбки, ловко взбежала по ступенькам.
— Мальчик, поторопись. Лучше уйти с улицы, чтобы не мозолить глаза королевскому воинству, — позвала Бонне. — Никому, конечно, нет дела до комендантского часа, но глупо лишний раз нарываться на неприятности.
Брови Зарины взметнулись к самой макушке. Опачки! А эта Бонне и правда думает, что она — мальчишка. Занятно. Даже Зарина иногда удивлялась своей способности перевоплощения. Алле-оп и она уже строит из себя мальчишку — внешностью, слегка женственной, но все же мальчишеской, голосом, непонятно как вдруг выдающим хрипотцу, повадками. Да ей это как дышать!
— Мальчик! — На лице Кармель отразилось волнение. Зарина отвлеклась от себялюбивых размышлений и покосилась на зовущую. Та, придерживая тяжелую на вид дверь, покачивалась с пятки на носок, выражая нетерпение. В проем лился яркий свет, приглушенным фоном звучала музыка. Бонне поманила Зарину, и девчонка, заслышав новые голоса со стороны улицы, в мгновение ока взлетела по ступенькам и вцепилась в руку девушки. Обе нырнули в проем, и Кармель щелкнула громоздким замком, запирая дверь. До Зарины донесся ее облегченный вздох.
— Милостивые Первосоздатели, — усмехнулась она, прижимаясь спиной к запертой двери. — Ты явно нездешний, раз так бесстрашно разгуливаешь по трехликим улицам.
— Есть такое, — охотно согласилась Зарина, щурясь от яркого света, слепящего глаза. — Это из-за маньяка все такие нервные?
Кармель заправила выбившийся из прически локон за ухо и грустно улыбнулась.
— И из-за него тоже. Но не стоит искать причину в жестоких убийствах. Комендантский час у нас практиковался задолго до того, как они начались. Хотя называли его по-другому. Что-то вроде «приобщение людей к организованности», другими словами, занимайся делами в дневное время, а ночью спи в своей кроватке.
— И с какого перепугу надо было устанавливать эти нелепые ограничения?
Кармель засмеялась, отчего ее лицо стало еще приятнее. Доброе такое, почти ангельское.
— Ты и правда не из этих мест.
Зарина развела руками, мол, с эти уж ничего не поделаешь. Кармель перестала улыбаться. В глазах появилась серьезность. Но, даже скрыв легкомысленную веселость, она оставалась донельзя обаятельной.
— Мэр Кромски любит держать все под контролем. Чудесно знать, что ночью по улицам не будет шастать добрая половина города, замышляя всякие пакости, — уверена, именно такие мысли крутятся в его лысоватой голове.
Зарина фыркнула, дав наконец волю своей язвительности.
— О, да я гляжу, вы тут все как один горазды на пакости — прямо революционеры в душе. Греете втихаря мыслишки содержания типа «и как же нам нагадить властям в этот раз».
У Кармель брови поползли вверх.
— Да Первосоздатели упаси! И в мыслях не было! — Девушка начала было защищаться, но, заметив застывшую на губах Зарины ухмылку, расслабилась и улыбнулась в ответ. — По моему мнению, наш мэр просто параноик.
— Параноидальный параноик, — поддакнула Зарина.
— Не гиперболизируй обстоятельства, — притворно укорила ее девушка.
— А я факты не гиперболизирую. — Эштель осклабилась, скорчив уморительную рожицу.
Кармель прыснула, а потом, давясь смехом, сползла на пол.
Успокоившись, она уселась на полу поудобнее и протянула Зарине руку.
— Кармель Бонне, певица в кабаре «Ожье-Рашель».
Зарина пожала предложенную руку и, на мгновение задумавшись, выдала:
— Ри. Временно бомжую.
— Прости?
— Голодаю, скитаюсь, скучаю. Ну ладно, про «голодаю» было слегка преувеличено.
— Приятно познакомиться, Ри. — Поднявшись на ноги и одернув юбку, Кармель юркнула в конец длинного коридора. Глаза Зарины уже настолько привыкли к яркому свету, что она четко разглядела, как Кармель машет ей рукой, приглашая куда-то. — Давай тогда развеем твою скуку и проследим, чтобы голод так и не появился!
Дважды девчонку упрашивать не пришлось. Стоять у черного хода без дела — не дело для Зарины Эштель, уж простите за каламбур.
Едва она прошла через арочный проход, увенчанный тяжелыми темно-лиловыми портьерами, как на ее слух обрушилась музыка, смешанная с шумом толпы. Громадное трехуровневое помещение от края до края было выполнено в темнолиловых тонах. Круглые столики на четыре персоны, украшенные скатертями с символикой Королевства Водолея, и стулья, обитые бархатом, располагались тут и там на каждом уровне. К ним вели ступени с посеребренными углами, а на самых крутых подъемах на помощь гостям приходили блестящие перила, увитые растениями с тонкими завитками, отдаленно напоминающими виноградные лозы. Но большее впечатление производила сцена, освещенная неизвестным источником (сколько же им светоч-камней нужно было туда засунуть, чтобы получить эффект софитов?). Громадные размеры сцены и само ее положение открывали хороший обзор с любого гостевого места. Декорации, находящиеся за спиной выступающих, изображали ночной город: очертания домов, башен, фонарей, мостов, но самое главное — идеально круглая луна с непонятным силуэтом. Зарина прищурила один глаз. То ли действовал остаточный эффект от работы второго уровня обонятельного восприятия, то ли силуэт и правда походил на знак, который с помощью прожектора воспроизводили в небе жители Готэм-сити, чтобы позвать на помощь Бэтмена. Хотя... Зарина прищурила другой глаз. Наверное, так бы выглядела крылатая Ланиэль, если бы на полной скорости врезалась в этот маленький лунный макет.
Словно прочитав мысли Зарины, Кармель подтвердила:
— Да, это действительно силуэт гарпии. — Поймав вопросительный взгляд собеседницы, девушка поведала: — Конечно, не секрет, что гарпии — ужас всей Утопии и тому подобное, но моя тетя, владелица этого кабаре, говорит, что играть на пошаливающих нервишках людей — хороший маркетинговый ход.
— Мне уже нравится твоя тетя, — хмыкнула Зарина.
— Она всем нравится. — Кармель сложила губы «уточкой» и, приплюснув пальцами щеки, смешно просюсюкала: — Особенно, мужскому населению а-ля «ты моя сладкая рыбонька» с букетами из целого цветника в блестящей нарядной упаковке в придачу.
Зарина издала кашляющий смешок, Кармель прикрыла ладошкой рот — урок хороших манер номер раз: в общественном месте не ржите в голос, как перевозбужденная лошадь. Неприлично, ей-богу.
Упитанный господин с манишкой, теряющейся где-то в складках шеи, протиснулся между перилами и Зариной, таща за собой похожую на затянутый в тряпье скелет даму. Не стоило долго топтаться на одном месте. Публика, почему-то активировавшаяся с наступлением ночи, жаждала общения, а потому сновала туда-сюда, заприметив в толпе одного-другого знакомого. Что ни говори, а в «Ожье-Рашель» было практически не протолкнуться. Наглядный образец спонтанной общественной популярности или следствие хорошей рекламы.
«Так вот где любят отдохнуть от работы рубежные торговцы. — Зарина вертела головой с такой стремительностью, что будь она шарнирной куклой, шее бы пришлось несладко. — А еще, помнится, это любимое заведение мэра Кромски».
— Кармель. — Зарина быстро глянула на девушку, проверяя, возмущена ли та тем, что мальчишка позвал ее просто по имени. Та продолжала улыбаться. Чудно, фамильярность не была встречена в штыки. — Почему ты меня спасла?
Брови Кармель изумленно подпрыгнули вверх.