Обитель зла
Шрифт:
Люди подходили к нему не торопясь, готовые к сюрпризам с его стороны. Первый помощник держал в руке пистолет, направленный должным образом и сопутствуемый надлежащим взглядом. Серьезный господин. Засветились прямоугольники окон. Это уже не барьер, это, пожалуй, тупик. Последняя остановка, чуял Шерман, несмотря на попытки самоутешения.
В мозгу внезапно замигал сигнал тревоги. Сеть смыкалась. Сейчас они возьмут его, и ничего уже нельзя будет сделать. Надо без промедления оторваться от того, первого преступления.
Красавчик небрежно оперся спиной о стойку ограждения, как будто
Какой убыток!.. Но шкура дороже.
Глаза первого помощника сверкали сталью. Сталь в его руке гипнотизировала грудь Красавчика Шермана.
— Что вы сделали с Фаулером?
— Я? С Фаулером? Позвольте, он дрыхнет у себя в каюте 42А. Мы с ним не сиамские близнецы. Что, разве судовые правила запрещают размять ноги на свежем воздухе?
Следующим высказался старый знакомый Шермана, судовой стюард:
— Меня сразу насторожило, как он кофе заказал, сэр. А когда я принес кофе, в каюте никого не оказалось. Только распотрошенный сундук. Они дрались, должно быть…
Тут раздался истерический женский вопль из иллюминатора:
— Офицер, офицер! Кто-то упал на палубу напротив моего окошка, крича «Не-е-е-ет!» во все горло… Я вскочила… — Она всхлипнула.
Первый помощник внимательно слушал, но ни ствола, ни глаз с Шермана не спускал.
— А его сверху — ногой по голове, прямо в лицо! Я… я сразу потеряла сознание… — Женщина зарыдала, послышалось утешающее ее негромкое мужское воркование.
Сеть затягивалась все туже.
— Крик все слышали, — высказался наконец первый помощник. — А теперь и свидетель нашелся.
К первому помощнику подбежал капитан, на ходу заправляя рубаху в штаны. Они обменялись несколькими фразами, но ствол так и буравил грудь Шермана, рядом с которым уже выросли два здоровенных типа в морской форме. Пистолет сменили наручники.
— Я арестую вас по подозрению в убийстве, — провозгласил капитан. — Руки вперед! Мистер Моултон, займитесь им, прошу.
Парни с боков помогли Шерману вытянуть вперед руки. Все уставились на ссадину на костяшках Красавчика, оставленную железной челюстью Фаулера.
Красавчик вздрогнул от прикосновения стали к запястьям.
— Я тут ни при чем! — заявил он наконец. — Он сам свалился. И я его не трогал. Мало ли, что ей привиделось!
Но в таких условиях не поборешься за справедливость. Даже и голоса твоего не услышат. Бас капитана гудел, как барабанная дробь у эшафота. Первые из сотен, тысяч вопросов, которые с этого момента будут кусать его, как бешеные слепни.
— У вас был мотив для убийства этого человека?
Отвечать, не отвечать? Но мстительные боги искореженной судьбы знали, что и когда сделать. Они ответили за него, послав с нижней палубы еще одного стюарда. В обеих вытянутых вперед руках этот чертов сын волок, как будто боясь обжечься, бляху Фаулера и искореженное ожерелье.
— Я только что обнаружил это на палубе В, сэр. Услышал крик, пошел проверить, и тут этот значок упал прямо мне под ноги, ветром скинуло. Я включил свет и нашел еще это ожерелье, намотало на поручень, тоже ветром.
Шерман уставился на два предмета.
Ветер… Ветер судьбы. Две достаточные улики. Вот и выбирай: острый нож Венсеннской гильотины или электрокресло одной из федеральных тюрем. Точнее, гадай на кофейной гуще, выберут за тебя другие. Умереть-то он, конечно, сможет только один раз, но утешит ли его то, что одной смертью он обманул другую?
— Запереть и охранять, — приказал капитан. — В карантине сдадим федеральным властям.
Шерман безвольно поплелся в указанном направлении, полагая, что ниже падать некуда, но тут же понял, что заблуждался. Капитан показал первому помощнику желтый бланк принятой радиограммы:
— Получена четверть часа назад. Полиция Нью-Йорка просит задержать мистера Фаулера за мошенничество, шантаж, обман пассажиров поездов и судов, имитацию детектива…
Шерман больше ничего не слышал. В ушах бухнула кровь, послышался визгливый смех фурий, перед глазами засверкали их когти. Умереть за убийство, которого можно было запросто избежать, — совершенное для сокрытия второго убийства, которого наверняка никто никогда бы не обнаружил!
Finger Man
Raymond Chandler
Претендуя на статус величайшего детективного писателя XX века, Рэймонд Чандлер (1888–1959) придал черты подлинной литературы жанру, казалось бы, наименее для этого подходящему, — криминальному чтиву. Дешевые журналы с произведениями этого рода должны были быстро читаться и служить неиссякаемым источником развлечения для читательских масс. Поэтому любые литературные происки категорически отвергались редакторами даже лучших «макулатурных» изданий (к которым, несомненно, относятся «Черная маска» и «Грошовый детектив»), Дэшилу Хэммету, несмотря ни на что, удалось придать криминальному чтиву впечатляющую реалистичность, однако Чандлер раздвинул границы жанра еще шире!
Главным героем всех семи романов Чандлера стал Филипп Марлоу. Он появляется и в новелле «Свидетель», где много плохих парней и еще больше коррупции. При первой публикации рассказа в октябрьском номере «Черной маски» за 1934 год главный герой был еще безымянным. Однако для книжного издания Чандлер дал анонимному сыщику имя Марлоу. Именно благодаря романам о Марлоу Чандлер стал самым «горячим» детективным автором Америки.
Большая часть малой прозы Чандлера была выпущена издательством «Эвон» тремя книгами карманного формата в серии «Тайна убийства — ежемесячно»: «5 убийств» (1944), «5 злодеев» (1945), «Свидетель» (1946). Так детективы Чандлера — будь то Кармоди, Далмас, Малверн, Мэллори или анонимный персонаж — превратились в Марлоу. Сыщики, представленные в ранних литературных экспериментах Чандлера, эволюционировали до более сложного и изощренного героя, которого автор позднее назвал современным рыцарем. Похождения частных детективов, вышедшие из-под пера Чандлера, стали частью классического американского детективного рассказа.