Обладание
Шрифт:
— В королевстве из-за беспорядков неведомо что творилось. Ты погиб… — впервые за все время Саймон проявил признаки некоторой неуверенности.
— Я ушел в крестовый поход, а права и собственность рыцаря должны находиться под защитой, пока он сражается во имя Господа.
— Люди видели, как ты пал на поле брани. Так что причин сомневаться не было…
— А мальчишка? Про него что скажешь?
Лицо Саймона застыло, словно маска.
— Что я должен сказать про мальчишку?
— Если нет тела, как можно быть уверенным, что я погиб? При подобных обстоятельствах до тех пор, пока время или факты не подтвердили бы, что я действительно мертв, как мне кажется, земли должны были сохраняться для Брайана.
Саймон никогда не был глупым и понимал, что Аддис говорит о тех вещах, которые ставят под угрозу его владение Барроуборо.
— Нашего короля предательство подстерегает за каждым углом, и по этой причине королевское слово превыше всяких традиций. Что же касается мальчика, я искал его, чтобы предоставить ему дом и заботу.
— Очень благородно с твоей стороны, — улыбнулся Аддис. — Однако жена моего брата позаботилась о мальчике. Ты будешь рад узнать, что с ним все в порядке, он здоров и находится в надежном, безопасном месте, о котором знаю только я, так что, если положение дел изменится, ему ничего не грозит.
Он сделал паузу, давая возможность собеседнику вникнуть в смысл сказанного и наблюдая в повисшей тишине за реакцией Саймона. Он наткнулся на острый, проницательный взгляд сводного брата, и в воздухе между двумя креслами возникло буквально физически ощутимое напряжение. Молчание затянулось. Саймон открыто изучал его, пытаясь определить, на что способен Аддис. Тихое присутствие ожидающего в готовности к действиям Оуэна неожиданно стало очень заметным.
«До какой степени ты уверен в королевском расположении к тебе, Саймон? Достаточно ли уверен, чтобы прикончить меня прямо здесь, в этой комнате?» Аддис почувствовал, что сидящий перед ним мужчина мысленно проводит опасные расчеты, а тот, что находится за спиной, приготовился к решающей минуте. Аддис оглядел комнату: стол, кровать, ковры — все предметы, которые находились здесь на протяжении нескольких поколений, были на своих местах. На него снова навалилось ощущение нереальности происходящего, а вместе с ним и отупляющее безразличие к грозящей ему опасности.
— А где меч Барроуборо? — спросил он, заметив зияющее пустотой место на стене, где обычно висел тяжелый меч. Когда предыдущий король потребовал, чтобы все основные землевладельцы страны предоставили документы, подтверждающие их право на владение землей, начиная с периода царствования короля Вильяма, дед Аддиса снял со стены старинный меч и предоставил его в качестве доказательства.
— Потерялся. Украли.
Интересно. Как можно потерять меч? Аддис по-прежнему ощущал за спиной присутствие Оуэна, словно ангела смерти. Благоразумие требовало, чтобы он на время развеял подозрения Саймона, как, собственно, и планировал заранее, но внезапно Аддису стало совершенно все равно. Наоборот, он почувствовал сильное и настойчивое желание вызвать соперника на провокацию.
— Ты же прекрасно понимаешь, что такое объяснение меня не устраивает.
В глазах Саймона блеснул огонек удивления, вызванный тем, что Аддис с такой смелостью пошел на почти открытую конфронтацию. Затем он прищурился — холодно и расчетливо; этот взгляд Аддис хорошо помнил еще со времен их совместной молодости.
— Ты ничего не приобретаешь, отказываясь.
— Я ничего не приобретаю, соглашаясь. Или же ты теперь, зная, что я действительно жив, намерен отойти в сторону?
— Когда король передавал мне эти земли, вопрос о твоей смерти почти не возникал. И тот факт, что ты жив, никакого значения теперь не имеет. Предательство твоего отца стоило тебе Барроуборо.
Значит, речи о «доброй
— Из-за выгодной во всех отношениях и своевременной смерти моего отца я лишился Барроуборо. Поскольку я находился далеко, Отстоять честь семьи было некому. Но то, что сделано, можно изменить, — он поднялся с кресла. — Что ж, мне пора уходить. Прошу передать мои извинения леди Мери за то, что я не смогу присутствовать на торжествах, устроенных в мою честь.
Саймон тоже встал во весь рост. На его лице не осталось и следа от напускной радости человека, заново обретшего брата; теперь перед Аддисом стоял сильный соперник, отлично понимающий, о чем его предупредили. Аддис повернулся к Оуэну:
— Ты был с сэром Тео во время райзе, когда я был ранен. Сэр Тео выжил?
Оуэн покачал головой.
— Но тебе выжить удалось. Невероятное везение.
От оскорбительного намека на трусость, которая спасла ему жизнь в битве, где полегло большинство воинов, к щекам Оуэна прилила краска.
— Ты возвращаешься в Дарвентон? — поинтересовался Саймон, когда они спускались по лестнице в зал.
Вопреки всем соображениям осторожности, Аддис сам переместился вперед так, что Оуэн шагал сзади. Его опять охватило похожее на грезы ощущение; чувство разрасталось, лишая воли, окутывая его, словно густым колдовским туманом. Какая-то часть его сознания надеялась, что Саймон вот-вот даст условный знак своему приспешнику, потому что на самом деле ничего этого нет. Как они могут убить его, если в действительности их не существует?
— Нет. Думаю, ближайшие несколько месяцев меня в Дарвентоне не будет.
Он шел, словно плыл, через зал, где в самом разгаре шли приготовления к пиру в его честь, на котором не будет виновника торжества. Когда они вышли из главного здания, его на мгновение ослепили лучи позднего утреннего солнца. Он остановился, глядя вниз на толпящихся у подножия лестницы горожан и торговцев. Цвета их одежд казались чересчур яркими. Каждая деталь крепостных стен и сторожевых башен выглядела слишком отчетливо. Кто-то задел его за локоть, и Аддис, слегка повернувшись, увидел, что Саймон тихонько совещается с рыжеволосым молодым мужчиной, чье дыхание ощущалось у него за спиной. Он осознавал опасность с ледяным спокойствием, как неизбежность, и одновременно испытывая странное раздражение от скрытности и нерешительности Саймона. «Ну давай же! — прошептал его внутренний голос из самых глубин мозга. — Делай что-нибудь!»
Он стоял перед верхней ступенькой лестницы дольше, чем следовало, неспособный тронуться с места, завороженный этим тихим, но настойчивым голосом, а через сознание тем временем перекатывали волны ностальгии, усталости и смирения. Вокруг него громоздились высокие стены и внушительные оборонительные строения — стены дома, которые он должен разрушить, чтобы снова стать здесь хозяином. Он чувствовал на себе боязливые косые взгляды охранников; любопытствующие горожане смотрели на него, не таясь. Аддис почувствовал, как шевельнулся Оуэн. Понял, что рука рыжеволосого опустилась к поясу, туда, где в ножнах покоится кинжал. Он не отреагировал, своей неподвижностью подталкивая их к последнему шагу, слепо уставившись в притихшую под ним толпу.
И тут, как солнце, пробившееся через толщу облаков, к нему вернулся рассудок, а вместе с ним понимание и осмотрительность. Его взгляд метнулся в точку, по которой только что скользнул солнечный луч, и выхватил стоящую рядом с воротами женщину, наблюдающую за ним из-за плеча торговца, которому она показывала свои корзины.
Опасность взвыла, как раненый зверь. Туманная летаргия разом исчезла. Неожиданно шагнув вперед, он встал так, что Саймон оказался между ним и Оуэном.
— Всего хорошего, Саймон, — попрощался он и направился к лошади.