Обладать и ненавидеть

Грей Р. С.

— О, извините, мне не сказали, что гости еще не закончили есть, — явно смущенная своим промахом, произносит она.

Мэтью машет рукой.

— Меня в расчет можно не брать. Вы все идите. Я ем быстро.

— Я останусь с тобой, — говорю я, чтобы заверить всех, что в одиночестве он есть не будет.

Эти слова, кажется, убеждают гостей, что им можно встать и выйти из-за стола. Все уходят, и мы с Мэтью остаемся в столовой вдвоем. Он ест, а я потягиваю шампанское.

— Насколько я понимаю,

Камиле сегодня пришлось тяжело? — спрашивает он осторожно, словно прощупывая почву.

Я улыбаюсь, радуясь, что он готов отбросить притворство между нами.

— Да. Ей ведь пришлось столкнуться лицом к лицу с фиктивной женой своего мужчины, а это мало кому может понравиться.

Мэтью громко смеется, явно ошеломленный моей прямотой.

Я пожимаю плечами, давая понять, что не задета.

— Странный у нас, конечно, союз, — продолжаю я.

— Я пытался отговорить его, — признается Мэтью с печальной улыбкой. — Но если Уолт что-то решил, то переубедить его невозможно.

— Ты же знаешь, что это было выгодно не только ему. В том смысле, что этот брак… он помог и моей семье тоже.

Мэтью понимающе кивает.

— Всего я не знаю, но насколько мне известно, твои родители были в отчаянном положении.

— Мягко говоря. Они в течение многих лет безрассудно швырялись деньгами, и их, наконец, настигла расплата.

— Ты знала?

— Понятия не имела до вечера накануне свадьбы с Уолтом.

Глаза Мэтью округляются.

— И ты так быстро согласилась?

— Разве у меня был выбор?

Он смотрит на меня так, словно этот ответ расстроил его.

— Они же мои родители, — оправдываюсь я.

Мэтью берет бокал с вином и делает долгий глоток.

— Значит, ты с ними очень близка?

— Нет. Совсем нет.

Он бросает на меня взгляд, полный искреннего сочувствия.

— Но наш брак помог и мне тоже, — добавляю я и объясняю: — Я раньше не знала, но оказалось, что тяжело снять квартиру самостоятельно, когда формально ты безработная. Думаю, Уолт скоро найдет мне какое-нибудь жилье. Так что, видишь, я не совсем бескорыстна.

Кажется, он оценил мой самоуничижительный тон, потому что его лицо смягчается.

— Каково это — жить с моим братом?

— Если честно, я будто живу здесь совершенно одна.

— Он так часто уезжает?

— Вряд ли после моего переезда сюда мы виделись дольше пары минут. Раньше я думала, что он просто много работает, но теперь понимаю, что еще он проводил время с Камилой.

Мэтью кивает в знак согласия.

— Ты хорошо ее знаешь? — спрашиваю, и все внутри тревожно сжимается.

— Она преподает в одном университете со мной.

Я подаюсь назад.

— В самом деле? Так вот, как вы все познакомились?

— Да. Она работает там

дольше меня, преподает на кафедре латиноамериканских исследований.

— Но разве ты не на кафедре искусств?

Он кивает и, прожевав, вытирает рот салфеткой.

— Нью-Йоркский университет пригласил Франсиско Родригеса, венесуэльского экономиста, на серию лекций для преподавателей. Нам с Уолтом было интересно послушать, поэтому я пригласил его в качестве своего гостя. Нас посадили рядом с Камилой, и они с Уолтом разговорились еще до начала лекции. Потом мы втроем пошли выпить.

— Как давно это было?

Он прищуривается.

— Где-то полгода назад. Лекция была прошлой осенью.

Я склоняюсь к нему, стремясь получить больше крошечных кусочков информации — информации, которую Уолт никогда не разгласит сам.

— И они действительно влюблены?

Мэтью хмыкает.

— Давай скажем так… Вряд ли ты женишься — даже фиктивно — на ком-то другом, если ты правда любишь кого-то. — Он с любопытством глядит на меня. — Разве ты не спрашивала обо всем этом Уолта?

Я откидываюсь на спинку стула.

— Как я уже говорила, мы почти не видим друг друга.

— Ладно. Понятно.

Он возвращается к еде, я пью шампанское, и между нами воцаряется тишина. Когда он вновь заговаривает, то поворачивает разговор к моему творчеству.

— Чем планируешь заниматься после учебы? Взяла перерыв?

— Вовсе нет. Сейчас я работаю больше, чем когда-либо раньше. Вообще большую часть этого дня я осаждала «Hauser & Wirth», пытаясь встретиться с кем-нибудь из их директоров.

— Серьезно? — Кажется, Мэтью в восторге от этой выходки. — Это так…

— Безумно? Я знаю. Не волнуйся, они с тобой согласились и довольно быстро выставили меня вон.

Он сочувственно хмурится.

— Мне жаль это слышать, хотя их отказ кажется удивительным. Если ты закончила RISD, ты должна быть очень хороша в том, что делаешь. Какую отговорку они придумали?

— О, это сложно.

Я не могу заставить себя произнести фразу «картинки для кофеен», поэтому излагаю ему смягченную версию правды.

— Мир искусства — хитрый зверь. Похож на мир моды в том смысле, что всегда существуют постоянно меняющиеся тенденции. Конечно, классические Пикассо и Моне всегда будут в цене, как «Louis Vuitton» и «Chanel», но современным художникам приходится сложно. Все слишком зависит от того, что хотят выставлять галеристы. Многим из них наскучила живопись на холсте.

— Кому она может наскучить?

— Спасибо тебе! — говорю я, игриво толкая его в плечо.

Мэтью смеется.

— Мне бы хотелось взглянуть на твои работы. Я знаю людей, которые могли бы указать тебе правильное направление.