Обладать Кори
Шрифт:
К окончанию моего рассказа Амбросио смеется еще сильнее.
– Теперь ты знаешь, Кори. Твой уважаемый доктор – внук вора и предателя, и такого же серийного убийцы, как красноречиво ты описал мне моего друга. Он врал тебе о происхождении своих капиталов. Что еще? Однажды ты поймешь, что богатые парни совсем не хорошие, мой дорогой. Деньги – это грязь, и у тех, кто их имеет, грязные руки.
Когда достаю телефон, чтобы позвонить в банк и поговорить с президентом, я боюсь смотреть на Кори. Договорившись с ним, набираю Майку и прошу его забрать деньги. Все дело занимает пять
– Ты же не возражаешь, что мы все сделаем официально, да?
Амбросио раздраженно пожимает плечами, и я сажусь выписывать квитанцию и договор для покупки своего первого – и надеюсь, единственного – человека. Сказать, что ситуация похожа на нереальную, – ничего не сказать.
Кори сидит в синем бархатном кресле в темном углу кабинета, и у меня по прежнему нет мужества посмотреть ему в лицо. Наверное, он ненавидит меня за это, но какой у меня выбор? Конечно же, он понимает, что это необходимо, чтобы Амбросио прочувствовал завершенность дела, и защитить Кори на тот случай, если он захочет вернуться.
Когда вооруженный головорез Амбросио приводит Майка в кабинет, молчаливое напряжение, в течение которого мы сидели долгие минуты, наконец нарушается.
– Спасибо тебе, что пришел, Майк, – я удивляю нас обоих, когда обнимаю его за широкие плечи.
– Без проблем, док. Я же сказал, что буду ждать, – он садится на корточки рядом с Кори и тихо говорит ему что-то утешающее, и я благодарен ему, что он делает то, на что я сейчас не способен.
Со смесью тревоги и нетерпения я подхожу к Амбросио и протягиваю его договор и квитанцию на подпись. Прежде чем сделать это, он медлит, беспокойно поглядывая вокруг, и я начинаю бояться, что он передумает. В голове рисуется неприятный образ, как он приказывает своим людям пристрелить меня и Майка и, запихнув Кори в свой до неприличия дорогой внедорожник, снова сажает его потом в камеру сенсорной депривации. Я вздрагиваю, когда по лицу Амбросио становится заметно, что он тоже рассматривает подобный сценарий, и прямо сейчас все мы балансируем на тонком канате между благополучным исходом и катастрофой.
Наконец он возвращает мне бумаги, где красуется его подпись – такая же высокомерная, как и он сам. Мало что давало мне столько облегчения. Внимательно изучив документы, я отдаю Амбросио его копию. На них стоят три наши имени, и поражен, как наша гадкая история уместилась на небольшом листе бумаги.
Когда внедорожник Амбросио с ревом уезжает, я тяжело оседаю на диван. Резкое понижение стресса сделало мое тело вялым и превратило мозг в кашу. Довольно долго я тупо пялюсь в потолок, слыша голоса Кори и Майка, но не в состоянии понять, о чем они говорят. Облегчение – это все, на чем я сейчас могу сосредоточиться.
Я не подхожу к Кори. Не утешаю его и даже просто не заговариваю с ним. Он тоже не подходит ко мне. Видимо, пытаясь сблизить нас друг с другом, я вырыл огромную яму.
Глава 21
Дом блистает изяществом, от пола и до потолка украшенным золотом и серебром в честь празднования Нового года. На каждой поверхности мерцают искусственные свечи.
Подготовка к вечеринке была бурной, включавшей в себя двухчасовую поездку в Атланту за смокингами, черной икрой и шампанским «Кристалл», что в Блэквуде и окрестностях никак не купить.
Окруженный женщинами, Кори стоит в углу и постукивает по бедру в такт звучащей рэп-песне – одной из его плей-листа для вечеринок. В своем крутом темно-синем смокинге от Армани и с его непослушными черными волосами, завивающимися на лбу и затылке, он напоминает мне какого-то плутоватого принца. Я не удивился, когда он отказался от бабочки и вместо нее расстегнул воротник рубашки. Даже моя гордость за дом, который мне вместе украсили, – все меркнет в его тени.
Он одновременно и самая яркая часть моей жизни, и самая темная.
Сейчас, когда дом полон гостей я начинаю беспокоиться о шуме. Перепрыгнув через небольшие декоративные ворота, которые я временно установил у подножия лестницы, я поднимаюсь на гораздо тихий второй этаж.
Толкнув дверь в одну из спален, проскальзываю внутрь. Если не считать света от розового сказочного ночника, тут темно, но я отчетливо вижу прекрасную маленькую девочку, спящую на кровати с балдахином в центре комнаты.
– Она еще не проснулась, – сидя в кресле-качалке рядом с кроватью, говорит дочь одной из дневных медсестер. – Такая милая малышка. Мне не терпится поиграть с ней, когда она проснется.
– Надеюсь, тебе тут не сильно скучно, ведь вечеринка идет внизу.
– Не-а, у меня с собой электронная книга, – она поднимает свой телефон и улыбается. – Да и вечеринки не особо люблю.
Когда я подхожу к кровати, грудь стягивает от чувства, к которому я еще не привык. Карамельного оттенка кудряшки Тайлиа веером лежат на подушке, а ресницы подрагивают, словно она видит какой-то сон. Трудно поверить, что буквально несколько дней назад она чуть не умерла. Вспоминая это, я чувствую благоговение – как иногда причудливо сплетаются судьбы разных людей.
Моя семья.
Мой скептицизм, притворяясь логикой, спорит со мной.
Так нелепо.
Он утверждает, что едва знаю двух людей, составляющих мою новую семью, которая и образовалась совсем недавно. Но мое сердце знает правду. Я связан с этими незнакомцами куда более прочными узами, чем с любыми другими людьми, которых знал всю жизнь.
– Она все еще спит? – внезапно спрашивает из-за моего плеча Кори, напугав меня своим внезапным появлением и тут же успокоив.
На его теле я чувствую запах своего геля для душа и восхищаюсь, как он сочетается с химией его тела и создает уникальный знакомый аромат. Это поражает и заставляет меня хотеть оказаться в его объятиях, кожа к коже. Но с нашей последней ночи – как раз перед историей с Амбросио, который все испортил – он даже не прикоснулся ко мне.
– Она так мирно спит, – прошептал я. – И я так счастлив, что мы можем создать ей безопасные условия. В мире столько нуждающихся в помощи детей, слава Богу, мы можем помочь хотя бы ей.