Обман
Шрифт:
Густой табачный чад и обрывки невнятных разговоров, доносившиеся из бара, подсказали Барбаре, что постояльцы собрались, чтобы, как обычно, пропустить перед обедом по стаканчику хереса и изучить сегодняшнее меню, хотя в отеле оно было неизменным, как прилив и отлив, — курица, свинина, камбала, говядина. Сперва душ, решила она. А пинта «Басса» [42] и глоток виски потом.
— Барбара! Барбара! — раздался крик, а вслед за тем она услышала топот ног по паркету. Хадия, разодетая в пух и прах — на ней было платье из яркого шелка, — заметила ее через
42
«Басс» — сорт горького пива.
Барбара заколебалась. Она собиралась — если ей не удастся пройти незамеченной мимо Муханнада Малика и они все-таки столкнутся — притвориться, что не была знакома с его кузеном до того, как он приехал в Балфорд-ле-Нез. Но Ажар не успел вовремя остановить дочь — та, пританцовывая, добежала уже почти до середины комнаты. Мягкая белая сумочка, напоминающая полумесяц, свешивалась с ее локтя почти до самого пола.
— Пойдемте, я покажу вам, кто здесь, — обратилась девочка к Барбаре. — Это мой дядя, его зовут Муханнад. Ему двадцать шесть лет, он женат, а еще у него есть два маленьких мальчика, но они пока еще не могут ходить. Я позабыла, как их зовут, но я обязательно вспомню, когда мы с ними встретимся.
— Мне надо подняться к себе в номер, — сказала Барбара, стараясь не смотреть в сторону бара и надеясь, что ее беседа с девочкой останется незамеченной.
— Ну-у-у! Это займет не больше минуты. Я хочу вас познакомить. Я просила его покушать с нами, но он сказал, что дома его ждет жена. И папа и мама. У него есть еще и сестра. — Она вздохнула, не в силах сдержать восторг. — Представляете, Барбара, я ведь ничего не знала о нем до сегодняшнего вечера. Я даже не знала, что у меня есть семья, а не только мама и папа. А он такой красивый, мой дядя Муханнад. Ну пойдемте, я вас познакомлю.
Ажар подошел к двери бара. За его спиной стоял Муханнад, поднявшийся с повернутого в сторону окна кресла. В руке у него был стакан, который он поднес к губам, опрокинул его содержимое в рот, а затем поставил на стол.
Барбара мысленно обратилась с вопросом к Таймулле Ажару: «Что сказать?»
Но Хадия висела на ее руке, и любая попытка притвориться, будто их взаимная любовь к кулинарным шедеврам отеля «Пепелище» вспыхнула два дня назад, потерпела крушение после ее слов:
— Помните, Барбара, мы ведь всегда жили так, как будто у нас нет никакой семьи. А теперь мы можем встречаться, и вы тоже познакомитесь с ними в Лондоне. Лучше всего им приезжать на уик-энд. Мы можем приглашать их к нам на барбекю, ведь верно?
Ну еще бы! — хотела сказать Барбара. Муханнад Малик уже и сейчас прямо сгорает от желания поскорее впиться зубами в жаренный на решетке кебаб, приготовленный из следователя сержанта Барбары Хейверс.
— Дядя Муханнад! — кричала Хадия. — Познакомься с моей подругой Барбарой. Наша квартира на первом этаже, как я тебе рассказывала, а Барбара живет в маленьком красивом домике за нашим домом. Мы с ней познакомились, когда ее холодильник по ошибке привезли в нашу квартиру. Папа перевез его к ней. Он тогда посадил на рубашку жирное пятно. Мы его почти что отстирали, но папа больше не хочет надевать эту рубашку, когда идет в университет.
Муханнад
Лицо Муханнада свидетельствовало об активной мыслительной работе, словно в его мозгу трудился компьютер, обрабатывая информацию и классифицируя ее. Барбара без труда могла представить, как именно: предательство, скрытность, обман. Муханнад говорил с Хадией, но смотрел на ее отца.
— Как я рад, что встретился с твоей подругой, моя маленькая. А ты давно с ней знакома?
— О, много, много недель, — весело отвечала Хадия. — Мы ходим есть мороженое на Чок-Фарм-роуд и в кино, Барбара приходила даже на мой день рождения. Иногда мы ездим в Гринфорд проведать ее маму. Нам всегда так весело, правда, Барбара?
— Какое приятное совпадение, что вы оказались в одном отеле в Балфорде-ле-Нез, — многозначительно заметил Муханнад.
— Хадия, — обратился к дочери Ажар, — Барбара только что вернулась в отель, и, мне кажется, ты перехватила ее по дороге в номер. Если вы…
— Мы сказали ей, что едем в Эссекс, — Хадия дружески сообщала дяде все подробности. — Мы должны были сказать ей об этом потому, что я оставила ей сообщение на автоответчике. Я пригласила ее покушать мороженое и не хотела, чтобы она решила, будто я забыла об этом. Поэтому я пошла к ней в домик и объяснила ей все, а когда за мной пришел папа, мы сказали, что едем на море. Но только папа не сказал мне, что вы живете здесь. Он приготовил мне сюрприз. А вот теперь ты можешь познакомиться с моей подругой Барбарой, а она может познакомиться с тобой.
— Знакомство уже состоялось, — сказал Ажар.
— Да, но, по-моему, не так скоро, как могло бы, — заметил Муханнад.
— Послушайте, мистер Малик, — решилась заговорить Барбара, но сразу замолчала, увидев приближающегося Бэзила Тревеса.
Он шел из бара своей обычной суетливой походкой, сжимая в руке кипу заказов на ужин и чтото мурлыча на ходу. Однако, увидев Барбару в обществе пакистанцев, он мгновенно смолк.
— А! Сержант Хейверс, — радостно воскликнул он. — Вам звонили. Три раза, один и тот же мужчина. — Он как-то по-особому посмотрел сперва на Муханнада, затем на Ажара, а потом добавил таинственно, но непререкаемо авторитетным тоном, который подчеркивал, что он является соотечественником, помощником и лучшим другом скотленд-ярдовского детектива: — Послушайте, сержант. Этот немец оставил номера двух своих телефонов, домашнего и рабочего. Я записал их и оставил в ящике стола в вашем номере. Если вы подождете минуту, то я…
Он со всех ног понесся за своим листком, а Муханнад снова заговорил:
— Кузен, надеюсь, мы поговорим позже. Хорошего тебе вечера, Хадия. — Его лицо разгладилось и стало мягче от этих слов; он бережно и нежно обнял девочку, нагнулся и поцеловал ее в голову. — Я очень рад, что мы наконец-то встретились.
— А ты еще придешь? А я смогу увидеть твою жену и мальчиков?
— Обязательно, — улыбнулся Муханнад. — Как только я покончу с делами.
Простившись со всеми общим поклоном, он направился к выходу, и Ажар, бросив быстрый взгляд на Барбару, последовал за ним. Барбара слышала, как он, уже стоя в дверях, настойчиво окликнул своего кузена: