Обманщик
Шрифт:
Ливийский «хвост» остался на Мальте, но Раус понял, что в Никозии его будет ждать другой агент. Так оно и оказалось. Раус вел себя вполне естественно. Он заметил, что ливийский агент отстал при выезде из комплекса зданий никозийского аэропорта, и надеялся, что по крайней мере один из сержантов находится где-то рядом. Раус не торопился, но не осматривался по сторонам и не пытался отыскать соотечественников. Где-нибудь на холмах могли прятаться другие ливийцы.
В «Аполлонии» нашелся свободный номер, и Раус занял его. Может быть, об этом номере заблаговременно побеспокоился аль-Мансур, а может, и нет. Номер был отличным, из окон открывался изумительный вид на противоположный
На ленч Раус взял легкое, но питательное местное блюдо – баранину в горшочке, приятное красное вино «Омодос» и свежие фрукты. «Аполлония» оказалась модернизированной старинной таверной, к ней пристроили обеденную террасу, которая на балках висела над долиной. Далеко стоявшие друг от друга столики были защищены от солнца полосатыми тентами. Раус не знал, сколько людей остановилось в отеле, но на ленч пришло всего несколько человек. За угловым столиком сидел пожилой жгучий брюнет, который невнятно говорил с официантом по-английски. Здесь было еще две-три пары, на взгляд определенно киприоты, они могли приехать специально на ленч. Когда Раус появился на террасе, из ресторана в отель уходила очень красивая молодая женщина. Раус обернулся ей вслед. Она буквально притягивала к себе взгляды и, судя по роскошным пшенично-золотистым волосам, никак не могла быть киприоткой. Раус заметил, что все три официанта проводили ее восхищенными взглядами и поклонами. Потом один из них показал Раусу на его столик.
После ленча Раус поднялся в свой номер и задремал. Если прозрачный и обстоятельный намек аль-Мансура означал, что теперь Раус «в игре», то пока британец мог только ждать и смотреть. Он сделал все, что ему посоветовал ливиец. Следующий ход, если он вообще будет сделан, за аль-Мансуром. Раусу оставалось только надеяться, что если дела сложатся совсем плохо, то откуда-нибудь к нему подоспеет помощь.
Действительно, когда Раус проснулся, группа поддержки уже заняла свое место. С другой стороны долины, в вишневом саду на склоне холма, обращенном к террасе, два сержанта отыскали небольшую каменную хижину. Из стены хижины они осторожно выбили камень. В образовавшуюся щель было хорошо видно отель, который от хижины отделяло семьсот ярдов. В мощный полевой бинокль за всем происходящим на террасе можно было следить, как с двадцати ярдов.
Уже совсем смеркалось, когда сержанты связались по радио с Маккриди и объяснили, как можно добраться до их хижины с другой стороны холма. Маркс выехал из Педуласа и, следуя указаниям сержантов, свернул сначала на одну, потом на другую проселочную дорогу, где они увидели поджидавшего их Дэнни.
Маккриди вышел из автомобиля и последовал за Дэнни. Скоро они оказались в вишневом саду, где можно было идти до самой хижины, не скрываясь, здесь их уже не могли увидеть с другого склона долины. Билл протянул Маккриди прибор ночного видения.
На обеденной террасе зажгли свет. Ту часть террасы, которую занимали столики для гостей, опоясывала гирлянда разноцветных ламп, кроме того, на каждом столике горели свечи в подсвечниках.
– Босс, завтра нам нужно будет одеться, как местным крестьянам, – пробормотал Дэнни. – В нашей одежде по этим холмам долго не походишь.
Утром нужно будет послать Маркса, сказал себе Маккриди, в не слишком близкую деревню за хлопчатобумажными куртками и брюками вроде тех, что были на попадавшихся им по дороге рабочих с фермы. Если им повезет, то в хижине никто не появится: в мае опрыскивать цветущие деревья уже поздно, а собирать вишни еще рано. В одном можно было быть уверенным – в хижине давно никто не жил. Ее крыша наполовину провалилась, везде был толстый слой пыли, а у одной из стен стояли мотыги со сломанными черенками. Для сержантов полка специального назначения, которые неделями лежали в сырых расщелинах на склонах ольстерских холмов, каменная хижина была сродни четырехзвездному отелю.
– Привет, красотка, – пробормотал Билл, который снова вооружился биноклем.
Он передал бинокль Маккриди.
Из отеля на террасу вышла молодая женщина. Сияющий официант проводил ее к столику. На ней было простое, но элегантное белое платье, которое выгодно подчеркивало золотистый загар. Светлые локоны свободно падали на плечи. Она села и, очевидно, заказала спиртное.
– Не отвлекайтесь, – проворчал Маккриди. – Где Раус?
Сержанты ухмыльнулись.
– А, Раус. Окна над террасой видите? Третье окно справа.
Маккриди навел бинокль на окна над террасой. Ни одно из окон не было зашторено, в некоторых горел свет. Маккриди видел, как из ванной вышел мужчина, всю одежду которого составляло закрученное на талии полотенце, и направился в спальню. Это был Раус. Пока все шло нормально. Но никто из злодеев не давал о себе знать. На террасе появились еще два гостя: толстый бизнесмен из Леванта со сверкающими перстнями на пальцах обеих рук и пожилой мужчина, который уединился за угловым столиком и принялся изучать меню. Маккриди вздохнул. В ожидании он провел едва ли не полжизни и все же терпеть не мог ждать. Он отдал бинокль и бросил взгляд на часы. Семь часов пятнадцать минут. Маккриди провел в хижине еще два часа, потом вместе с Марксом вернулся в деревню, пока там еще можно было поужинать. Сержанты остались в хижине. Они будут вести наблюдение всю ночь. В этом им не было равных – как и в жестоких рукопашных схватках.
Раус оделся и взглянул на часы. Семь тридцать. Он закрыл номер на ключ и спустился на террасу, чтобы выпить перед обедом. Солнце уже скрылось за вершинами холмов, и внизу, в долине, стало совсем темно, хотя силуэты холмов еще четко вырисовывались на фоне темнеющего неба. На побережье, в Пафосе, теплое весеннее солнце будет радовать людей еще целый час.
На террасе сидели трое: толстяк, по виду – житель Средиземноморья, пожилой мужчина с неправдоподобно черной шевелюрой и женщина. К Раусу подошел официант. Раус показал на столик у балюстрады террасы, рядом с тем, за которым сидела женщина. Официант осклабился и поспешил усадить его. Раус заказал греческий анисовый ликер и графин местной родниковой воды.
Когда Раус усаживался за стол, женщина оглянулась. Раус кивнул и пробормотал: «Добрый вечер». Она кивнула в ответ и снова повернулась лицом к темнеющей долине. Принесли ликер. Раус тоже бросил взгляд на долину, потом сказал:
– Могу я предложить тост?
Женщина вздрогнула.
– Тост?
Раус бокалом обвел темные силуэты охранявших долину холмов в отблеске ярко-оранжевого заката.
– За безмятежное спокойствие. И за потрясающую красоту.
Женщина ответила чуть заметной улыбкой.
– За спокойствие, – откликнулась она и отпила глоток белого сухого вина.
Официант принес две папки с меню. Женщина и Раус, каждый за своим столиком, выбирали блюда. Она остановилась на горной форели.
– Я бы не мог сделать лучшего выбора, – сказал Раус официанту. – Мне то же самое.
Официант ушел.
– Вы обедаете одна? – негромко спросил Раус.
– Да, одна, – коротко ответила женщина.
– Я тоже, – сказал Раус. – И это меня беспокоит, ибо я – богобоязненный человек.