Обмен разумов
Шрифт:
– Послушайте, – сказал Марвин, – если вы найдете время и ознакомитесь с обстоятельствами дела, то убедитесь, что это стопроцентное мошенничество. Мотивы преступления – деньги и самосохранение.
– Я в курсе, – кивнул Эрдорф. – Классический синдром. Видите ли, у этого парня нетипичное компульсивное побуждение, для которого у нас имеется специальный термин. Преступления такого рода совершаются на продвинутой стадии обсессивно-проективного нарциссизма.
– Не понимаю, – сказал Марвин.
– Неспециалисту в подобных вещах разобраться непросто, – ответил
– И все-таки что это значит?
– Не стану раскрывать всю этиологию, объясню в двух словах. Динамика синдрома приводит к девиации самовлюбленности. Больной влюбляется в другого человека, но не как в другого человека. До некоторой степени он влюбляется в другого как в себя. Он проецирует себя на личность другого, во всех отношениях идентифицирует себя как этого другого и отказывается от своего настоящего «я». И если появляется возможность заполучить другого посредством Обмена или близких способов, другой становится им самим, тем, к кому больной питает абсолютно нормальную самовлюбленность.
– Не хотите ли вы сказать, что этот вор любит меня?
– Вовсе нет! То есть он не любит вас как вас, как обособленную личность. Он любит себя как вас, и поэтому невроз вынуждает его стать вами, для того чтобы он мог любить себя.
– И пока он – это я, он способен любить себя? – спросил Марвин.
– В яблочко! Данный феномен называется приращением эго. Обладание другим равно обладанию исконным собой. Обладание перерастает в самообладание, обсессивная проекция трансформируется в нормативную интроекцию. При достижении невротической цели наступает явная симптоматическая ремиссия, больной входит в псевдонормальное состояние, когда выявить проблему можно лишь инференциально. И это, конечно же, великая трагедия.
– Для жертвы?
– Гм… Да, и для нее тоже, конечно, – сказал Эрдорф. – Но я говорю о больном. Видите ли, мы имеем ситуацию, когда два абсолютно нормальных стремления соединяются или пересекаются, и в силу этого обстоятельства извращаются. Самовлюбленность – явление естественное и необходимое; то же можно сказать и о желании обладать и трансформировать. Но, будучи объединены, эти факторы деструктивны для истинного эго, которое замещается тем, что мы называем зеркальным эго. Да будет вам известно, невротическое овладение закрывает дверь в объективную реальность. Как это ни печально, выраженная интеграция двух эго убивает любую надежду на реальное восстановление психического здоровья.
– Ну что ж, – покорно произнес Марвин, – если вы считаете, что это поможет найти человека, укравшего мое тело…
– Это поможет его понять, – заверил детектив. – Знание – сила. Нам уже известно, что разыскиваемое лицо склонно к нормальным поступкам. Это расширяет зону поиска и позволяет считать преступника нормальным человеком, что, в свою очередь, позволяет использовать весь арсенал современных методов расследования. Смею вас заверить, такая стартовая позиция очень выгодна для нас – как, впрочем, и любая другая.
– И когда же вы сможете начать? – поинтересовался Марвин.
– Уже начал.
– Рад, что вы так решительно настроены, – сказал Марвин.
– Сто пятьдесят восемь неудач кряду, – задумчиво продолжал Эрдорф. – Слыханное ли дело? Но согласитесь, вечно так продолжаться не может. Победа близка как никогда.
– Думаю, вы правы.
– Эх, вот бы еще и мое начальство думало так же, – мрачно произнес детектив. – Небось не ругало бы меня недотепой. Такие словечки, да смешки, да ухмылочки имеют нехорошее свойство понижать самооценку. И если бы не моя железная воля и непоколебимая уверенность в себе… По крайней мере, их хватило на первые девяносто неудач или около того. – Сыщик ненадолго предался грустной задумчивости, потом сказал: – Рассчитываю на ваше самое энергичное содействие.
– И вы его получите, – пообещал Марвин. – Единственная проблема – через шесть часов меня выселят из этого тела.
– Чертовски некстати, – рассеянно отозвался Эрдорф. Очевидно, он успел сосредоточиться на деле и ему было непросто вновь переключиться на Марвина. – Выселят, говорите? Полагаю, вы уже приняли меры? Нет? Тогда, полагаю, вам следует принять меры.
– Не представляю, какие меры тут можно принять, – проворчал Марвин.
– Вы же не рассчитываете, что я полностью устрою вашу жизнь? – отрезал сыщик. – Я обучен одной профессии, и тот факт, что меня преследуют неудачи, не отменяет того факта, что я обучен одной профессии. Придется вам самому разобраться с проблемой поиска тела. Ставки чрезвычайно высоки, да будет вам известно.
– Мне это известно, – буркнул Марвин. – Поиск тела – вопрос жизни и смерти.
– И это тоже, – кивнул детектив. – Но меня куда больше беспокоит ущерб, который может причинить делу ваша смерть.
– Да что вы несете, черт возьми?! – возмутился Марвин.
– Речь не о том, чем рискую я сам, – объяснил детектив. – Хотя, конечно же, кое-чем рискую. Куда важнее, чтобы восторжествовала идея справедливости, вера в возможность добра, от которой зависят все теории зла, а также статистическая теория вероятности. Все эти ключевые концепции понесут урон, если моя сто пятьдесят девятая попытка раскрыть преступление завершится крахом. Надеюсь, вы согласитесь: вышеперечисленное гораздо важней, чем наши никчемные жизни.
– Не соглашусь, – ответил Марвин.
– Ладно, нет нужды спорить на эту тему, – бодро и решительно произнес детектив. – Найдите себе где-нибудь другое тело, а главное, останьтесь живы! Хочу получить от вас твердое обещание сделать для этого все возможное.
– Уж постараюсь, – сказал Марвин.
– Ну а я свяжусь с вами, как только появятся первые результаты.
– И как же вы меня найдете? – удивился Марвин. – Ведь я не знаю, в чьем теле буду находиться и даже на какой планете.