Шрифт:
— Я законопослушный гражданин и исправно плачу налоги, — заявил я высокомерно. — И когда наконец завершится ваше разрушительное вторжение в мое владение, я требую, чтобы все было приведено в прежний вид.
— Полноте, не стоит беспокоиться об этом, мистер Уоррен, — ответил сержант уголовной полиции Литтлер. — Муниципальные службы наведут здесь идеальный порядок.
Он улыбнулся.
— В любом случае, найдем мы что-нибудь или нет.
Он намекал, естественно, на тело моей
До сего времени они его не нашли.
— Вам предстоит немало работы, сержант. Ваши люди практически перелопатили мой сад. Лужайка походит на вспаханное поле. Вы, очевидно, намереваетесь разобрать дом по кирпичику: в данный момент я вижу, как полицейские спускаются в подвал с отбойным молотком.
Мы сидели на кухне, и Литтлер пил свой кофе маленькими глоточками. Он все еще лучился уверенностью.
— Полная площадь Соединенных Штатов равна 9 518 376 квадратным километрам, включая водную поверхность.
Литтлер, несомненно, выучил эту цифру наизусть именно для таких ситуаций.
— А Гавайи и Аляска тоже включены? — спросил я леденцовым голосом.
Он не позволил выбить себя из седла.
— Думаю, мы можем их опустить. Итак, я повторяю, полная площадь поверхности Соединенных Штатов равняется 9 518 376 квадратным километрам. Сюда входят горы и равнины, города и сельские местности, пустыни и озера. И тем не менее, когда кто-нибудь убивает жену, то непременно закапывает ее в собственном саду.
Конечно, это самое надежное место, подумал я. Если закопать жену в лесу, то наверняка, на нее наткнется какой-нибудь бездельник скаут, разыскивающий по кустам свои стрелы.
Литтлер снова улыбнулся.
— Каковы размеры вашего участка?
— Двадцать на пятьдесят метров. Вы отдаете себе отчет, что я потратил годы работы, прежде чем земля в моем саду стала плодородной? Ваши люди перерыли всю почву, и повсюду теперь выпирают пятна глины.
Прошло уже два часа, а Литтлер продолжал выглядеть таким же уверенным в своей победе, как и вначале.
— Я сильно боюсь, мистер Уоррен, что вскоре у вас появятся другие неотложные заботы, помимо возделывания вашего сада.
Через окно кухни я видел оборотную сторону участка. Под наблюдением полиции восемь или десять муниципальных служащих тщательно перекапывали землю параллельными траншеями.
Литтлер наблюдал за ними.
— Мы очень педантичны. Мы проведем анализ сажи в каминной трубе, мы просеем золу в вашей печи.
— Моя печь работает на солярке.
Я снова налил кофе.
— Я не убивал жену. Я действительно не знаю, где она находится.
Литтлер взял сахар.
— Как вы объясняете ее отсутствие?
— Я ничего не объясняю. Эмилия собрала ночью свой чемодан и покинула меня. Вы, наверное, заметили, что некоторые ее вещи отсутствуют.
— Откуда мне знать, что именно принадлежало ей?
Литтлер бросил взгляд на фотографию моей жены, которую я ему дал.
— Не хочу вас обидеть, но почему вы на ней женились?
— По любви, разумеется.
Нелепость подобного утверждения была столь очевидна, что даже сержант не смог этому поверить.
— Ваша жена была застрахована на десять тысяч долларов, не так ли? И наследуете ей вы?
— Да.
Страховка, конечно же, сыграла не последнюю роль в ее ликвидации, но это не было главным мотивом. Я избавился от Эмилии по той простой причине, что больше уже не мог ее выносить.
Я не хочу сказать, что женясь на ней, находился под воздействием неистовой страсти. Это не в моей натуре. Думаю, если я решился испить радостей супружеской жизни, то скорее из-за того, что не смог устоять перед чувством панургической вины, рано или поздно порождаемой затянувшимся холостячеством.
Эмилия и я были служащими Маршалл Пэйпер Продактс Компани, я главным бухгалтером, она прилежной машинисткой, бедной и без особых перспектив на замужество.
Она была незаметной, молчаливой и замкнутой. Желанием принарядиться не отличалась, ее разговоры никогда не поднимались выше замечаний о погоде, а умственная гимнастика ограничивалась неежедневным разгадыванием кроссвордов.
Короче, она была идеальной супругой для человека, считающего брак скорее полюбовной сделкой, чем романтическим приключением.
Но удивительно как, утвердившись в браке, незаметная, молчаливая и замкнутая женщина может превратиться в решительную мегеру.
Она могла бы, по крайней мере, испытывать ко мне чувство определенной признательности.
— Как вы ладили друг с другом?
Как комоды. Но я сказал:
— У нас были свои маленькие разногласия, но разве это не общий удел?
Однако сержант, похоже, располагал более подробной информацией.
— По словам ваших соседей, вы ссорились не переставая.
Под соседями он, надо полагать, разумел Фреда и Вильму Триберов. Поскольку мой участок угловой, их дом единственный был мне соседним.
Сомнительно, чтобы Эмилию можно было услышать в следующем владении, у Моррисонов. Хотя исключить нельзя. Набирая вес, она набирала и голос.
— Триберы слышали, как вы бранились с женой каждый вечер.
— Только когда сами переставали скандалить. И неправда, что они слышали нас обоих. Я никогда не повышаю голос.
— Последний раз вашу жену видели живой в пятницу вечером, когда она возвращалась домой.