Обнажая запреты

Лари Яна

Эпилог

Дан

— Ну что, партизаны, колитесь, о чём молчим? — Стас небрежным щелчком сбивает столбик пепла в приспущенное окно.

Поймав мой взгляд в зеркале, Лис подаётся вперёд с заднего сидения, чтобы отвлечь внимание друга на себя.

— Окстись, Король. Что за наезды? Ты ж только с поезда, неужели не соскучился?

Стас усмехается

себе под нос, стряхивая невидимую пылинку с рукава армейской куртки.

— Я вас, оболтусов, с детства знаю. Чего нервные такие? Выкладывайте.

— Просто у меня для тебя сюрприз. Сомневаемся, что понравится, — говорю безопасную часть правды. С него не станется устроить ДТП.

На самом деле Королёв пацан спокойный, но если переклинит — гасите свет. Поэтому в целях безопасности на семейном совете было решено сначала задобрить его самогоном, и только затем, на стадии глубокого просветления, где-то между состояниями: «Эксперт в любой жизненной ситуации» и сакральным: «Ты меня уважаешь?» — выложить новость про нас с Аней.

Ну и молится, чтобы Стас меня услышал. Всё-таки неохота откладывать свадьбу из-за наших с ним тёрок.

— Одно слово «сюрприз» меня уже напрягает.

— Да мы в курсе, братан. Потому и очкуем, — вздыхает Лис, бросая на меня сочувствующий взгляд.

— Тогда, может, не надо? — тянет он с обманчивым добродушием.

Надо, дружище. Мы с Анькой эту свадьбу год ждём.

Но вслух интересуюсь максимально нейтральным голосом, как оно на службе жилось.

— Курорт, — отмахивается Стас, в принципе не привыкший жаловаться. — На гражданке, смотрю, куда чудесатее. Стоило на год вас оставить, а Лис уже специалист в детском питании. Боюсь даже спрашивать, чем ты, Север, удивишь…

— Влюбился, — пожимаю плечами, трогаясь за габаритами.

Эта пробка когда-нибудь рассосётся или нет?

— Ну ни хера ж…

Стас прищуривает глаза так, что те превращаются в два лазера — лазера недоверия, чёрт подери! Воспитанный чопорной бабушкой, трезвым он так много матерится только в исключительных случаях. В последний раз — когда застал меня в спальне Ани…

Поспешность этого признания осознаю слишком поздно, когда друг подпирает кулаком подбородок, приготовившись слушать.

— Север, ты ли это? А как же твоя обожаемая присказка: «Любовь придумали, чтобы не платить проституткам»?

— Идиотизм, — делаю крайне сосредоточенное на процессе вождения лицо, не отказывая себе в удовольствии мысленно огреть себя прошлого по яйцам. И нынешнего по дурной башке, без которой Анька обещала меня оставить, если мы с её братом явимся на свадьбу разукрашенные.

Лис отвлекается на звонок Полины.

Кто б и мне, блин, позвонил.

— Ну-ка, выкладывай подробности. В чём подвох? — не унимается Стас, энергично потирая руки.

А потом пальцами ка-а-ак хрустнет…

В общем, на разминку больше похоже. Ту что перед мордобоем.

—

Зачем тебе?

— Понять хочу, что с вами, парни, стало. В чём подвох? Может, я чего-то не догоняю…

— Подвоха нет, — отзываюсь, напряжённо глядя на дорогу. — Просто старая система ценностей себя изжила.

— Ну-ка с этого места поподробнее.

Стас смотрит прямо и заинтересовано, теперь уже безо всякого намёка на иронию.

— Сначала это был горячий секс, одноразовый и абсолютно спонтанный — осекаюсь, понимая, что вот это я сейчас ляпнул зря.

Яму себе рою аж комья летят.

— И чем он тогда тебя так зацепил? — выжидающе щурится друг.

— Меня заклинило. Она просто затмила собой остальных. Временами наивная до абсурда, но всегда ранимая и честная. Раз сорвались, второй. Потом на горизонте появился левый тип и я понял, что хочу это сокровище себе… — матерюсь, оглушённый его хохотом.

— Так и скажи — взыграла жадность, — хлопает он меня по плечу. — Ну а при чём тут любовь?

Я ненатурально смеюсь, до рези в глазах таращась на светофор.

До дома Королёвых остаётся всего один квартал.

— Хочешь спросить — не думал ли я о том же? Да, думал. Но потом всё завертелось и понял, что всё. Без неё никак. Этого не объяснить, дружище. Придёт — сразу сообразишь.

Я плавно прожимаю педаль газа, трогаясь на зелёный. Рывок вперёд, наконец, выводит нас на нужный поворот. Осталось пережить застолье.

Лис под предлогом, что нужно купать дочь, понятливо уезжает домой. На прощание просит звонить, если что. И вот это совсем не внушает мне оптимизма. Мы должны разобраться сами, в тесном кругу семьи, так сказать. Но если Стас начнёт вызверяться на нашу Малую, я в стороне не останусь.

Смотреть на Аню, не смея к ней прикоснуться, та ещё пытка. Как в старые добрые времена, когда мы сидели за этим же столом и проклятый кусок золота никак не хотел пролезать в горло. С пирогами сейчас творится та же беда.

Я уже подумываю задвинуть тост, плавно переходящий в признание, когда в комнату на специальных ходунках царственно вплывает его бабушка — Анастасия Львовна.

— Станислав! Иди ко мне, дорогой. Почему меня не позвали?

Интеллигентная до кончиков маникюра мадам вчера сломала ногу, чем и воспользовалась моя будущая тёща, чтобы, наконец, забрать упрямицу под свой надсмотр.

— Ты слишком крепко спала. Я не хотел будить, — улыбается Стас, крепко расцеловывая зардевшуюся женщину в обе щёки. — Планировал посидеть с тобой как раньше тет-а-тет.

— Я твой голос сразу признала, — степенно произносит она и, ододвинув в сторону шаль, достаёт из-за пояса платья — мать его! — кинжал…

На минуточку, боевой кавказский кинжал.

В добротных таких узорчатых ножнах.

Восхищённый выдох Стаса тоскливо отдается в груди. Приплыли.

— Держи вот. Специально к твоему возвращению заказала.