Обнаженная натура
Шрифт:
— И ты мне говоришь, чтобы я убил тебя, если ты потеряешь над собой контроль? — спросил он, медленно выговаривая слова.
Я подумала и ответила:
— Еще нет. Но если Тьма мною завладеет и ничего от меня не останется, то да.
— Ты не знаешь, о чем просишь, — сказал Нечестивец.
— Я знаю, что все остальные слишком меня любят, но если от меня останется один только ardeur,то меня все равно уже не будет.
Братья переглянулись, потом посмотрели на меня одинаковыми взглядами.
— Как нам узнать, что тебя уже нет? — спросил Истина.
Я снова подумала.
— Не
Истина коснулся мизинцем моей щеки, отнял палец, на котором дрожала одинокая слеза.
— Ты говоришь серьезно.
Я кивнула, охватила руками колени, прижала их к груди.
— Я думала, что дело в мужчинах. Что я живу с Жан-Клодом и всеми прочими и потому собой не владею, но здесь их нет. Здесь только я, понимаешь, Истина? Дело во мне. Я не знаю, что со мной происходит, и не знаю, как этим управлять.
Уронив голову на колени, я зарыдала. Да, я знала, что надо одеваться, что меня ждет демон, что я не знаю, где сейчас Эдуард, но только одна мысль была у меня сейчас: что я больше не могу на себя полагаться.
Истина обнял меня, и Нечестивец тоже, с другой стороны, и они держали меня между собой, обнимали, и я рыдала. Они меня обнимали, а я говорила им то, что вряд ли могла бы сказать Эдуарду или любому из мужчин, которых люблю. Как можно кого-то попросить тебя убить, если наберешь слишком много силы и слишком много зла? Жан-Клод однажды попросил меня об этом, и я его за это прокляла, А сейчас братья меня обнимали, а я открыла им самый темный свой страх.
Истина шепнул мне в ухо:
— Если ardeurтобой завладеет и ты станешь таким же воплощением зла, как Белль Морт, я обещаю…
— Мы обещаем, — перебил его Нечестивец. — Обещаем, что не дадим тебе стать злом.
— Вы убьете меня, — сказала я тихо.
Они помолчали несколько мгновений, потом руки их сильнее меня обняли, и братья ответили в один голос:
— Мы тебя убьем.
И это было лучшее, что я могла услышать. Если ardeurили Тьма подчинят меня себе, то Истина и Нечестивец меня убьют прежде, чем я сделаю то, что любая из злых волшебниц Запада от меня захочет. И не важно, что они при этом убьют тех, кто метафизически со мной связан, потому что если Марми Нуар овладеет мной или я превращусь всего лишь в сосуд для ardeur’а, та дрянь, что поселится во мне, захватит в конце концов всех. И мысль о том, что мы можем натворить, если станем орудиями зла, воистину утратим жалость, была так ужасна, что я даже не могла ее осмыслить. Мы сможем тогда править вампирами и подавляющим большинством оборотней этой страны, потом можем захватить и Европу. Если Марми Нуар завладеет мною и получит все, что принадлежит Жан-Клоду и мне, то ничто не сможет остановить нас, кроме тех двух вампиров, что обнимают меня сейчас. Они смогут — ценой моей жизни.
Я сидела в звездной ночи, меня обнимали руки тех единственных двух, у кого хватит доброты, чести и беспощадности, убьют меня по моей просьбе. Когда-то я думала, что это сделает Эдуард, если нужно, но сейчас я знаю, что даже он заколебался бы — слишком он меня любит. Но Истина и Нечестивец не любят меня так, пока что — не любят, и если мы за этим проследим, то и не будут. Потому что мне нужно, чтобы они сдержали слово. Я должна знать, что на случай полного
Из страховок — не худшая.
Глава пятьдесят девятая
Мы оделись, потому что — как ни странно, — когда утих ardeurи ушло горе, ночь в пустыне оказалась холодной. Истина дал мне свою кожаную куртку, а когда я стала возражать, заметил, что не так воспринимает холод, как люди. Ну, это я знала, но все же эмоциональное откровение меня несколько потрясло.
Когда он надевал на меня куртку, я увидела, что у него на руках остались следы от ногтей, некоторые даже кровавые. И на тыльной стороне правой ладони — тоже.
— Ой, Господи, Истина, прости!
Он глянул на царапины, будто тоже только что их заметил.
— Ерунда.
— Ну, все равно, мне неудобно, что я сперва не спросила.
Он чуть заметно улыбнулся:
— У нас не было времени на переговоры.
— Да, пожалуй.
— Буду их считать следом моей службы тебе и Жан-Клоду.
Я слегка дернулась:
— Не надо говорить «служба». Это звучит почти как…
— Не надо в его слова вкладывать больше, чем там есть, Анита, — перебил Нечестивец. — Он ничего такого не хотел сказать.
Разговор увял, потому что слишком смущал меня. Куртка Истины была достаточно велика, чтобы мои руки утопали в рукавах, а подол доходил до середины бедра. Вид был как у пятилетней девочки, нарядившейся в папину куртку, зато тепло. И пусть полиция моды выписывает мне штраф.
По сотовому Истины я позвонила Эдуарду — мой, наверное, остался во дворе у Фебы Биллингс. Надеюсь, Эдуард его нашел. Я позвонила узнать, где он, и не слишком ли мне поздно помогать ему в охоте на демона.
— Привет, Анита, — сказал он наполовину с облегчением, наполовину с испугом. Такое от Эдуарда слышишь не часто.
— Как ты там?
— Это я бы должен у тебя спрашивать, — ответил он, понизив голос, будто не хотел, чтобы подслушали. — Последний раз, как я тебя видел, тебя уносил вампир, и я не стал ему мешать. Прошло полтора часа, а ты еще не вернулась. Мне казалось, что, если тебе нужно питать ardeur, для этого хватит быстрячка.
Я подавила желание оглянуться на братьев-вампиров,
— Можешь мне поверить, Эдуард, это и был быстряк. Я все пропустила? В доме Беринга нашли демона?
— Ты ничего не пропустила. Пыталась ты когда-нибудь получить ордер на обыск на том основании, что в доме может находиться демон?
Я чуть не сказала «да», потом остановилась и подумала.
— На самом деле нет.
— Так вот, нам попался судья, который считает, что демоны — это просто злые духи. И утверждает, что демоны не могли убить полицейских.
— Вообще-то он прав, но это не имеет значения. По нашему ордеру на ликвидацию мы имеем право войти в дом Беринга.
— Шоу так не считает, а замещает шерифа он.
— Ага. Я правильно поняла, что Беринг богат, или у него связь, или еще что-то?
— Его семья тут имеет большой вес уже столько времени, сколько Макс заправляет в городе. Он последний в роду, если не оставит потомства. Что представляется маловероятным, если нам удастся попасть к нему в дом.