Обнаженная натура
Шрифт:
Я обернулась к вампирам:
— Мне нужно обратно в Вегас, помахать ордером, чтобы ребята могли войти в тот дом.
— Я думал, твой ордер подразумевает любой дом, который тебе нужен, — удивился Нечестивец.
— Да, но у нас тут разозленный шериф и судья, который не любит ордеров на ликвидацию. Как многие судьи.
— А чего им не любить такие ордера? — спросил Нечестивец. — Отличный законный повод убрать всех, кто стоит у тебя на дороге.
— Ты так говоришь, будто не одобряешь.
— Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять?
— Ладно. Истина, отнеси меня в Вегас.
— Я не говорил, что не понесу, — сказал Нечестивец.
— Тогда перестань заедаться. Мне этого вот так от местных хватает.
Его лицо смягчилось:
— Анита, прости. Я же вампир, и завтра меня сможет убить любой истребитель почти без доказательств и уж точно без суда.
Истина и Нечестивец встали передо мной зеркальными отражениями друг друга, будто у них была сейчас одна и та же мысль.
— Мы тебя отнесем, куда бы тебе ни было нужно, — сказал Истина.
— Ты боишься до меня дотронуться? — спросила я.
Он покачал головой.
Я всмотрелась в его серьезное лицо:
— Ты боишься ardeur’a?
— Да.
— Он не тебя боится, Анита. Мы знаем, что ты говорила серьезно. Белль никогда бы никого об этом не просила. Ей нравится быть чудовищем.
Меня пробрало дрожью — на этот раз не от наслаждения.
— Мне знакомо ее прикосновение.
Вспомнился ее визит во сне. Я была почти уверена, что именно она помешала тигру Виктору что-то сделать со мной во сне, но взамен она как-то изменила ardeur.Это она сделала так, что ardeurзахватил Истину на расстоянии? Не знаю. А если ее спросить, она соврет.
— В общем, кто согласен, несите меня к Эдуарду.
— Она боится высоты, — сказал Нечестивец.
— Сильно боится? — спросил Истина.
— Достаточно.
Истина посмотрел на меня оценивающим взглядом.
— Мы тебя ни за что не уроним.
Я отмахнулась от этой мысли:
— Это фобия, а не логика. Только давайте, решите уж, пока я еще остатки храбрости не растеряла.
Они рассмеялись — будто стереозвук.
— Ты много чего можешь потерять, — сказал Нечестивец, — но только не храбрость.
— Приятно думать. Так кто же будет пилотом на обратном пути?
— А почему тебе просто не приказать одному из нас? — спросил Истина.
— Потому что я не умею летать и не знаю, насколько устал Нечестивец, когда меня сюда нес и потом кормил ardeur.И потому я доверяю вам решить, кому это делать.
Нечестивец мне улыбнулся:
— Тем, что ты нас спрашиваешь, а не командуешь, я горжусь едва ли не больше, чем сексом.
— Всегда пожалуйста, — пожала я плечами. — А теперь все-таки давайте обратно в город.
— Я понесу ее, — сказал Истина.
— У меня было больше времени на отдых, — возразил Нечестивец.
— Я понесу, — повторил Истина.
Братья обменялись очень долгим взглядом. Одно из тех нечитаемых мгновений, когда воздух тяжел от веса невысказанных мыслей, и вдруг ты чувствуешь себя вуайеристом, подглядывающим за чужой жизнью. Я теперь поняла, что говорил Бернардо обо мне и Эдуарде там, в машине. Он был прав.
— Как скажешь, — наконец произнес Нечестивец.
— Так и скажу.
И снова я будто слушала обрывок разговора, и десятки разных вещей скрывались под поверхностью этих немногих слов, но не надо никому давать понять, что ты слышишь то, что не произнесено. Они от этого нервничают, а я народ пугаю достаточно и без проявления девичьей интуиции.
— Ты готова? — спросил Истина.
Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, стараясь, чтобы выдох получился без дрожи, и кивнула.
Он сократил между нами дистанцию, остановился в нерешительности и сказал:
— Я должен буду нести тебя.
Я снова кивнула:
— Да, я знаю.
Голос мой прозвучал лишь чуть-чуть недовольно. Черт побери, я же могу. Всего лишь высота да полет, да… а, черт, не хочу, но мы слишком далеко, чтобы ехать, даже если бы машина была. Так будет быстрее всего, а Эдуард и без того уже меня заждался.
Истина подхватил меня на руки, будто собирался идти со мной пешком. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что он сказал:
— Так тебя надежнее всего нести.
— Нет-нет, просто Нечестивец нес меня по-другому.
— Я боялся, что ты начнешь вырываться с этим твоим голодом. Прижимая тебя к себе, я был уверен, что справлюсь, если ты… обезумеешь в полете.
Истина повернулся, держа меня на руках:
— Ты говоришь «голод», а не ardeur?
— Первым голодом, который ею овладел, был голод по плоти и крови. Ее потянуло к людям, и она попросила меня отнести ее куда-нибудь, где не будет этого соблазна.
Истина посмотрел на меня с лицом серьезным и непроницаемым — это у него такое лицо, когда он не хочет ничего показывать. Когда не хочет, чтобы кто-нибудь знал его мысли.
— Что такое? — спросила я.
Он покачал головой:
— Я тебя отнесу к твоим друзьям, но если другие виды голода стали подниматься сильнее, чем ardeur,ты очень тщательно должна следить, чтобы вовремя есть обычную еду. И…
Он не договорил.
— Он хочет сказать вот что: чтобы ты точно не напала на своих человеческих друзей, тебе нужно регулярней питать ardeur,а также есть больше обычной еды.