Обнаженная натура
Шрифт:
— Как я могу тебе верить, если ты угрожаешь мне тюрьмой?
В ее голосе прозвучала едва заметная струйка злости, но Фебу можно было понять.
Я на самом деле не сказала, что посажу ее в тюрьму. Я сказала, что могла бы посадить ее в тюрьму. Это серьезная разница, но если она это восприняла как угрозу, отлично. Если это даст мне больше информации об убийствах, или о Рэнди Шермане, или о чем угодно, — еще лучше. Я тут не популярности ищу, а разгадки преступления.
В дверях, ведущих в глубину дома, что-то шевельнулось —
— Это моя дочь, — сказала Феба, но смотрела она на пистолет. Смотрела как на что-то очень плохое. Я даже его ни на кого не направила, а она уже испугалась. В мгновение ока из властной жрицы, связанной с божеством, превратилась в перепуганную штатскую.
— Можно мне слово сказать, или ты хочешь сразу меня пристрелить?
Голос Кейт нес сдержанную ярость. От нее шла красивая красная волна гнева, чуть приправленного страхом, и у меня живот свело, будто от голода — но голода не по твердой пище.
Я шагнула прочь от матери и дочери. Встала так, чтобы свободной рукой в случае чего открыть дверь и уйти от соблазна, если голод станет непреодолим. У меня там снаружи Нечестивец, и выбор между утолением ardeur’a с ним или паранормальным изнасилованием колдуньи решается однозначно: секс с вампиром. По крайней мере он — доброволец.
— Ты меня испугалась? — спросила Кейт, осторожно входя в комнату.
Она надела к джинсам короткую куртку и руки держала в карманах.
— Покажи руки, — сказала я тихим ровным голосом.
Она скривилась, но мать сказала ей:
— Делай, что она говорит, Кейт.
Девушка вряд ли была намного меня моложе — лет на пять максимум, но жизнь у нее была совсем другая. Она не верила, что я ее могу застрелить. А мать верила.
— Кейт, я, твоя жрица, велю тебе сделать, как она говорит.
Девушка тяжело вздохнула, вытащила руки из карманов — медленно и осторожно. Они были пусты. Злость выливалась из нее, подобно густому аромату, и казалось, что на вкус эта злость была бы лучше многих других.
— Я не дам тебе засунуть ее в тюрьму, — сказала она, и темные глаза были полны только тревоги за мать, будто и не стояла я напротив нее с пистолетом в руке.
Я надеялась, что мне не придется стрелять — это было бы как воевать с рассерженным Бемби. Она просто не понимала. Сама ее наивность помогла мне подчинить голод. Медленно и ровно дыша, я стала думать пустые, успокаивающие мысли.
— Кейт, — сказала Феба, — Я позволила горю взять верх над разумом. Это не вина маршала.
Кейт так мотнула головой, что хвост волос расплескался по плечам.
— Нет. — И она повернула рассерженный взгляд ко мне. — Если я тебе назову имя того, кто мог это сделать, ты отстанешь от матери?
— Кейт, нельзя!
— Мы ему не так много должны, чтобы ты шла за это в тюрьму. А если он и правда в этом замешан? Тогда в
— Я была его жрицей, Кейт.
Она снова мотнула головой.
— А я нет. — Она обернулась ко мне. — Я встречаюсь с одним копом. Он говорил о разорванных телах, и не все это можно было списать на оборотня. Я в том смысле, что всегда, когда находят изувеченное тело, прежде всего обвиняют местных оборотней. — Я просто кивала. У девушки было настроение поговорить, не дай бог, я ей его испорчу. — Но он мне сказал, что некоторые тела разрезаны ножами. Что судмедэксперты такого никогда не видели, и вы тоже.
Болтливый у нее бойфренд, но если она мне сообщит имя, я не стану рассказывать. Может быть, я попытаюсь выяснить, кто это, и скажу ему, чтобы держал язык за зубами, но выдавать не буду. Пусть она мне только имя скажет.
— Это правда? — спросила она.
— Я не имею права обсуждать ведущееся расследование, и ты это знаешь.
— Если это правда, то вам нужно поговорить с Тоддом Берингом.
— Он снова без лекарств, это надо понять, — вставила Феба. — Он хороший человек, когда принимает свои лекарства, но когда нет…
— Для чего лекарства?
— Ему поставили диагноз шизофрении, потому что он слышал голоса и видел видения. Может, он слегка болен, но я никогда не видала природного колдуна такой силы.
— Что значит — природный колдун? — спросила я.
— Вот у тебя, — сказала Кейт, — сила просто появилась? Тебе ведь не надо было учиться, просто сразу можно было ее использовать.
— Мне пришлось учиться ею владеть.
— Вот и мы пытались научить Тодда, — Кейт уже не сердилась, скорее немного опечалилась, Я была рада этой печали: от нее гнев становился менее аппетитным.
— Не получилось? — спросила я.
— Получилось, — вздохнула Феба. — Но когда он снова начал заболевать, он вызывал такое, что нам никогда бы не следовало трогать. Есть вещи, которые нельзя делать — и не оказаться на стороне зла.
— Я слыхала об этом, — кивнула я.
— Он вызвал демона, Это было так ужасно — будто дышать не можешь от сгустившегося зла, — сказала Кейт. Она смотрела в землю, но в глазах ее был ужас воспоминания, будто она до сих пор это ощущала.
— Мне приходилось сталкиваться с демоническим.
— Тогда ты знаешь.
— Знаю, — кивнула я.
— У него вместо рук были когти-крючья. Насколько я знаю, он все еще находится в круге в доме Тодда, но если вырвется…
Девушка пожала плечами. Я посмотрела на них обеих:
— Наиболее вероятный сценарий — демон, вырвавшись из круга, убьет заклинателя и вернется туда, откуда взялся. Насколько вероятно, чтобы этот Тодд Беринг был достаточно силен и в здравом уме, чтобы управлять такой тварью?
Феба подумала и сказал:
— Он мог бы.