Обнаженная натура
Шрифт:
— Это вампир хороший или плохой? — спросил Бернардо.
Эдуард подошел ко мне, стоящей возле большого венецианского окна за шторами.
— Ты можешь сказать, кто это? — прошептал он.
Я приложила левую руку к шторе, прижала штору к стеклу, сосредоточилась слегка и прислушалась к поступившему толчку энергии. У меня был выбор: ответить таким же толчком или просто чуть приоткрыться, попробовать на вкус. Я была почти уверена, что это Нечестивец, потому что пришедший не пытался от меня скрыться. Витторио умел скрывать свое присутствие не только от меня, но даже от Макса, а если он умеет скрыть свой энергетический образ от мастера города, то у меня на радаре никак не засветится.
Но лучше все-таки проверить, и я чуть потянулась к этой прохладной силе, веющей кладбищем. Притронулась к энергии, почувствовала вкус силы Жан-Клода. У всех связанных с ним вампиров есть этот привкус — как добавленная пряность.
Потом моя сила коснулась Нечестивца, а его я ощущаю — даже можно было это слово выделить жирным шрифтом. Я чувствовала, как он глядит вверх, будто я там перед ним парю. Будь это Жан-Клод, я могла бы глядеть его глазами, а так — только чувствовать.
— Это он, — тихо сказала я Эдуарду. Все в порядке, он на нашей стороне, хотела я добавить, но не выговорила, потому что в просвет приоткрытых щитов устремилась иная сила, Я забыла про Майкла. Забыла, что он — экстрасенс, а его жрица велела ему прощупать мои способности.
В какой-то момент я застряла между попыткой ощутить вампира снаружи и выгнать колдуна из-за моих щитов. По идее, я должна была просто закрыть просвет, но каким-то образом Майкл его расширил, и это оказался вход в туннель, по которому грузовик проедет. Дверь я бы защитила, а вход в туннель слишком для этого велик. И в туннелях живет тьма.
Клубящаяся тьма двинулась ко мне — я видела ее мысленным взором как облако ночи, готовое пролиться в просвет, и Майкл тоже стоял рядом со мной в этом видении — если это можно назвать видением. Он его тоже видел, и не стал тратил, времени на вопросы вроде «что это?» — он действовал. Он — черный пес, черный человек, и это его работа. Древний-древний обычай: гость не должен пострадать в твоем доме.
В его руке вспыхнуло золотое сияние — будто молния вылетела из ладони, приняв форму меча. Он стоял лицом к лицу с надвигающейся тьмой, держа в руке пылающий меч, и над ним возникла вторая тень — если тень может светиться. Она была больше, чем он, и чем выше поднималась чернота, готовая поглотить место, где мы стоим, тем яснее разгоралось сияние, и на миг я увидела тень огромных огненных крыльев.
Первое, что я подумала — демон. Потом я поняла, что это подсказка разума, но не ощущения. Как ощущается демоническое, я знаю, а здесь этого не было. Ощущалась сила, первозданная, настоящая, и огонь нес разрушение, но это был святой огонь, и только нечестивые должны его страшиться. Однако стоять так близко к пламени и не бояться — на это нужна вера. Насколько же сильна она у меня? Во что я верю, когда взмывающая темнота готова поглотить меня и Майкла, стоящего с мечом и с тенями ангелов за спиной? И всего доля секунды была, чтобы подумать: О Майкл, [3] я поняла!
3
Имя Майкл (Michael) совпадает с именем архангела Михаила.
Этот человек встал между мною и тьмой, и я не могла оставить его там одного. Я встала с ним рядом, с Майклом, читая на ходу: Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола… — пламя разгорелось ярче. — Будь нашей защитой! Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. — Так разгорается свет в освященном предмете, когда одна только твоя вера стоит между тобой и вампиром. — А ты, предводитель небесных легионов… — и будто все и каждый пылающие священные предметы, виденные мною в жизни, загорелись передо мной все сразу, — низвергни сатану…
Я запнулась, стоя на самом краю пламени от крыльев. Темнота взметнулась выше, над человеком и сиянием, и я знала, что на решение у меня секунды. Кто я? На чьей стороне? Достаточно ли святости во мне, чтобы ступить в этот свет?
В голове заговорил голос Марми Нуар, или же это заговорила окружившая нас тьма.
— Частицу меня ты несешь в себе, некромантка, и если встанешь в огонь Божий, погибнешь, как всякий вампир.
Правда ли это?
Майкл шагнул назад, снова становясь у нее на дороге. Он встал против океана тьмы, когда ему был дан шанс уйти в сторону. Это даже не была мысль — я двинулась вперед, потому что он принимал на себя предназначенный мне удар, судьбу, рок, — и я не могла этого допустить. Я шагнула в огонь, ожидая, что ослепну, но нет — случилось так, будто весь мир стал светом, и только свет был мне виден, мерцающий и переливающийся вокруг. Человек передо мной был настоящий, и огонь тоже настоящий, но…
— Помоги, некромантка!
Не знаю, что она хотела сказать, да и не важно это. Зло всегда лжет. И я договорила молитву:
— И прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души, низвергни их силою Божьею в ад. Аминь.
Будто окружающая нас сила сделала вдох, чтобы задуть свечу. Сделала вдох — и выдохнула, и это было как в эпицентре атомного взрыва. Реальность хлынула наружу, преобразилась, и я наполовину ожидала, что дом развалится, но нет — мы стояли, моргая, в гостиной дома Фебы Биллингс. Даже чашки на столе не шелохнулись.
Эдуард стоял с нами рядом, но его удерживала Феба, говоря:
— Подожди, Майкл знает, что делает.
Я стояла позади Майкла, как было в «видении». Пылающего меча в руке у него не было, но я почему-то знала: надо будет — появится.
Он повернулся и посмотрел на меня темно-карими глазами, но где-то в глубине их мерцал свет, намек на пламя. Не как у вампиров — другой свет.
— Анита! — окликнул меня Эдуард.
— Все в порядке, Эдуард, спасибо Майклу.
Я вложила в это имя второй смысл. Найду потом церковь и поставлю свечку Михаилу-Архангелу. Это самое меньшее, что я могу сделать.
— Пусть мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло, — сказал Эдуард с оттенком злости в голосе.
— Что ты видел?
— Ты посмотрела вверх и чего-то испугалась до чертиков. Тогда он, — Эдуард ткнул большим пальцем в сторону Майкла, — подошел и встал рядом с тобой. Я попытался подойти к вам, но она мне сказала, что это дело не для пистолетов.
— Она была права.
— Потом запылали все освященные предметы в комнате.
— Ты хочешь сказать, засветились? — уточнила я.
— Нет, вспыхнули огнем.
— Бернардо запаниковал, — сказал Олаф, — и сорвал с себя крест.
Я посмотрела на гиганта и чуть не спросила, как может жить с верой в Бога серийный убийца, но воздержалась. Может быть, в другой раз, если захочу его взбесить.
— Как только я остался без креста, — сказал Бернардо, и я поняла, что он единственный стоит вдалеке от нас, — тут же на меня навалились… видения.
— Какие? — спросила я.
— Свет, тьма. — Он смотрел на меня, сидя на краю дивана. — И еще… еще всякие вещи.