Обнаженная натура

Гамильтон Лорел Кей

— Я ее не видел, — сказал он. — А ведь смотрел.

— Я тоже не видела, пока ты не задергался, — ответила я,

— Она свое дело знает, — сказал он и позвонил в звонок.

Я согласно кивнула.

Олаф смотрел на нас, будто желая спросить, какого черти мы тут танцуем.

— Колдовской знак на крыльце, — сказал ему Бернардо. — Обойди.

— Не колдовской, — начала я объяснять, но тут открылась дверь.

За ней стоял высокий мужчина, темные волосы сбриты почти наголо, темные глаза смотрели на нас без всякой радости.

— Что вам нужно?

Эдуард немедленно превратился в старину Теда. Можно

бы уже привыкнуть, как легко он становится кем-то другим, но мне до сих пор жутковато.

— Маршал США Тед Форрестер. Мы звонили, миз Биллингс обещала быть дома. То есть звонила маршал Анита Блейк.

Он улыбался, просто излучал обаяние. Не то скользкое очарование, какое бывает у некоторых смазливых мужчин, а очарование этакого рубахи-парня. Есть у меня знакомые, для которых это естественно, но Эдуард единственный, кто умеет это делать по заказу, будто выключатель повернули. Меня всегда интересовало, не был ли он до армии больше похож на Теда. Странноватая формулировка, поскольку он и есть Тед, и все-таки вопрос стоит внимания.

Человек в дверях посмотрел на его значок, потом ему за спину.

— Это кто такие?

Я подняла значок на шнурке, чтобы он был виднее.

— Маршал Анита Блейк. Это я звонила миз Биллингс.

— Маршал США Бернардо Конь-В-Яблоках, — представился Бернардо таким же приветливым и жизнерадостным голосом, как у Теда.

— Отто Джеффрис, маршал США, — почти проворчал у нас из-за спины Олаф и поднял значок, чтобы был виден. То же сделал и Бернардо.

Из дома донесся женский голос:

— Впусти их, Майкл.

Мужчина — очевидно, он и был Майклом, — посмотрел на нас хмуро, но сетчатую дверь открыл. Все же перед тем, как мы переступили порог, он тихо предупредил нас:

— Не расстраивайте ее.

— Мы изо всех сил постараемся, сэр, — ответил Эдуард голосом Теда.

Мы вошли в дверь, но почему-то присутствие Майкла за спиной заставило меня повернуться, чтобы видеть его боковым зрением. Войдя, я оценила его рост — чуть больше шести футов, то есть выше Бернардо, но ниже Олафа. Пока мы толпились в прихожей, у меня была минута заметить, насколько Эдуард ниже ростом, чем остальные. Всегда забывается, что он совсем не такой высокий: пять футов восемь дюймов. Просто он из тех, кто кажется выше, чем на самом деле. Иногда слово «высокий» означает не просто длину тела.

Гостиная, наверное, разочаровала Бернардо не меньше, чем сад, потому что тоже была совершенно типичной. Диван, пара кресел, все в светлом и жизнерадостном голубом цвете с примесью розовато-оранжевого на обивке, плюс какие-то безделушки. На журнальном столике чайный сервиз с чашками для всех. Я ей не сказала, сколько нас будет, но стояло четыре чашки. Люблю экстрасенсов.

Там же сидела Феба Биллингс, с несколько покрасневшими от слез глазами, но улыбка у нее была безмятежная и какая-то знающая. Как у моей наставницы Марианы. Подобная улыбка значила, что Мариана знает нечто такое, что надо знать мне, или просто смотрит, как я учу урок, который мне совершенно необходим, но я упрямлюсь. Колдуньи, работающие еще и консультантами, очень следят, чтобы у тебя самоосознание происходило само и в должное время, потому что, если тебя торопить, кармический урок просто не усвоится. Да, иногда Мариана меня злила до чертиков отсутствием указаний, но так как одной из вещей,

которые она считала для меня необходимыми, было терпение, то и от злости выходила польза. Злишься, но это и хорошо, говорила она.

И это злило еще в тысячу раз больше.

— Прошу вас, присядьте. Чай только что заварен.

Эдуард сел рядом с ней, улыбаясь как Тед, но сейчас с большей долей сочувствия.

— Я соболезную вашей утрате, миз Биллингс.

— Феба, если можно.

— Хорошо, Феба. А я Тед. Это Анита, Бернардо и Отто.

Майкл занял пост возле хозяйки, одна рука держит запястье другой. Это позу телохранителя я хорошо знаю. Он либо у нее жрец, либо ее черный пес — хотя практически ни в одном ковене такового уже не осталось. Черный пес — это телохранитель, который занимается и деталями магической защиты, когда ковен работает. Обычно их работа чисто спиритическая, но бывает, что черному псу приходится преследовать страшилок из плоти и крови. От Майкла создавалось впечатление, что на это он тоже способен.

Феба посмотрела на нас по очереди, потом повернулась снова к Теду.

— Так что вы хотите знать, маршалы?

Наше звание она произнесла, едва заметно запнувшись.

Феба налила нам чаю, в две чашки положила сахар, две оставила так. Потом протянула чашки Майклу и сказала, кому какую.

Эдуард взял предложенную чашку, мы тоже. Мне досталась последняя, ни Фебе, ни Майклу чашек не досталось. У меня не было абсолютно никакой причины не доверять Фебе Биллингс, но если она чай не пьет, я до него тоже не дотронусь. То, что ты — колдунья, еще не значит, что ты колдунья добрая.

Она улыбнулась, глядя на наши нетронутые чашки, будто мы поступили именно так, как она предполагала.

— Рэнди тоже не стал бы пить, — сказала она. — Вы, полицейские, очень подозрительны.

Феба коснулась пальцами век и деликатно фыркнула, как положено леди.

— А зачем нам было тогда наливать чай, если вы знали, что мы его не станем пить? — спросила я.

— Считайте, что это была проверка.

— Проверка чего?

Наверное, мои слова прозвучали несколько более недружелюбно, чем я хотела, потому что Эдуард тронул мою ногу — чуть-чуть, намек, чтобы снизила тон. А Эдуард — один из немногих, чьи намеки я понимаю.

— Спросите меня через несколько дней, я тогда отвечу.

— Знаете, то, что вы викканка и экстрасенс, еще не значит, что обязательно надо нагонять таинственность.

— Задавайте свои вопросы, — сказала она, и голос у нее был грустный и слишком мрачный для той комнаты, где мы сидели. Но горе приходит в любой интерьер, как бы весело он ни был раскрашен.

Эдуард чуть глубже сел на диван, чтобы мне Феба тоже была видна без необходимости пересаживаться. Этим он показал, что вручает руководство мне — как и сказал в машине. Ладно.

— Насколько хорошим магом был Рэндолл, Рэнди Шерман?

— В магии он был таким же умелым, как и во всем, что делал, — ответила она.

Из глубины дома вышла женщина, неся поднос с чашкой и блюдцем. У нее были длинные каштановые волосы жрицы, но тело худощавое и молодое. Я не удивилась, когда Феба ее представила как свою дочь Кейт.

— Значит, если Шерман начал говорить заклинание посреди боя, у него были основания думать, что заклинание поможет?

Дочь налила чай матери и протянула ей чашку.