Обнаженные розы
Шрифт:
Я боюсь. И чувствую, что она тоже.
– Что ты делаешь?..-прошептала она с легкой дрожью в голосе.
– Собираюсь тебя поцеловать.-каким то другим, чужим, глухим голосом отвечаю я.
Я чувствую неприятное давление в груди. Мне кажется у меня заканчивается воздух.
– Тогда... я... я жду...-прошептала она в ответ.
Я шумно сглатываю. Меня захлёстывает и переполняет сотрясающее душу волнение.
Я наклоняюсь к ней и припадаю губами к её
Меня выбросило из его тела. Просто мгновение-и я уже наблюдаю за их поцелуем издалека.
Они целовались долго. Честно. Открыто. С необыкновенной для их возраста страстью.
Наконец девушка отстранилась от Демида Хазина.
– Слушай...-услышала я её робкий голос.
– Что?-быстро и оживленно спросил он.
Он сделал попытку приблизится к ней, но она опустила взгляд, поджав губы, посмотрела в сторону.
– Ты же говорил, что... мы друзья.-проговорила она.
Я увидела, как у Демида Хазина опустились плечи.
– Но...-проговорил он с трудом.
Он не смог больше ничего произнести.
– Но, «что»?-спросила девушка с лучистыми, светло-карими глазами и снова взглянула на него.
И снова магические блики света, точно искорки золота сверкнули в её глазах.
– Я...-проговорил он и глубоко вздохнул, словно собираясь с силами.-Я не знал, что... что полюблю тебя... так сильно...
Её губы, медленно расплылись в довольную, счастливую улыбку.
Стремительно нарастающий яркий белый свет, затмил это воспоминание и переместил меня в другое.
Сначала я услышала странный, скрипучий звук металлического лязганья.
Он звучал с переменной периодичностью.
Скрип-скрип-скрип-скрип. Пауза. Снова... Скрип-скрип-скрип-скрип-скрип...
Когда белый свет выцвел и испарился, я увидела, что нахожусь в пустом помещении школьного класса.
Через шторы с портьерами внутрь класса сочился рассеянный, бледный свет солнца.
На стене со старыми голубыми обоями я увидела портреты писателей русской литературы.
В торце класса всю стену от окна до угла занимал огромный книжный шкаф.
Только книг в нём было не много. Всего-то две с лишним полки.
Остальные были заставлены каким-то хламом и картонными коробками.
На буро-коричневой школьной доске, с царапинами, белели разводы мела.
А на второй парте первого от окон ряда сидел Демид.
Сегодня был в тёмной футболке и потёртых, изношенных брюках.
Одежда на нём была явно с чужого плеча.
И футболка, и брюки были явно на пару размеров больше. И на нём висели мешком.
Он, ссутулившись, наклонившись к столу что-то старательно резал ножницами.
Я осторожно приблизилась сзади, ступая между рядов парт.
Демид обстригал ножницами листья и стебли небольшой цветочной композиции.
Я невольно залюбовалась его работой.
Из-под его худых, костлявых рук и длинных пальцев выходила впечатляющая своей гармоничностью и эффектностью изящная флористическая композиция.
В основе всего, конечно же, были розы.
К стыду своему должна сказать, что не имею представления, как они называются, но он точно использовал несколько видов красных, алых, розовых, карминовых и бордовых роз.
Они отличались размерами, формой и количеством лепестков.
Оттенки отдельных бутонов сливались, сплетались в единой, расплывающейся, сочной и насыщенной жизнью красно-алой гамме.
Некоторые бутоны почти лежали, а некоторые, словно нехотя приподнимались на своих тонких стеблях.
Присмотревшись, я увидела, что закрепленные на проволочном каркасе розы представляли собою образ своеобразной короны.
У меня против воли вырвался восторженный вздох.
Но Демид, конечно же этого не услышал.
«Корону» из роз дополняли вкрапления ягод, ежевики, шелковицы, черники и совсем не много малины.
Демид Хазин покрыл их обычным лаком для волос.
Помимо этого, в сложную цветочную композицию он добавил несколько более простых цветов.
Бутоны фиалок и герани.
Обрамляли всю эту красоту три ряда остроконечных зеленых листьев.
Я была поражена, наблюдая за тем, как его бледные пальцы ловко, прямо у меня на глазах мастерят настоящее чудо флористической мысли.
– Каким бы гениальным творцом искусства ты мог бы стать...-прошептала я.
При этом я ощутила всю тяжесть поразившего меня горького разочарования и сожаления.
Но Демид ещё не закончил удивлять меня.
После того, как он закончил с цветами, он достал серую коробку из картона. Снял крышку и извлек на свет миниатюрные, глиняные фигурки.
Они были окрашены в белые и золотые цвета.
Это были фигурки цветов, фей и сатиров. И пусть феи выглядели не много гротескными, и чуточку уродливыми, это их не капельки не портило!
Но зато его работа приобрела некую ауру волшебства и интригующей таинственности.
Да. Его работа была прекрасна. Без преувеличений.
Я простояла рядом с ним ещё около сорока с лишним минут, пока, наконец он завершил свое творение.
Когда Демид, наконец был удовлетворён качеством работы, он поместил своё творение в специальную, подарочную коробку и предвкушением во взгляде завернул в красивую, упаковочную обёртку.
Перевязал лентой. У него не сразу получился бант.
Но, в конце концов он завязал пышный, пусть и кривоватый бант.
Окончив, он откинулся спиной на стул. Устало вздохнул, глядя на упакованный подарок.