Обнаженный любовник
Шрифт:
Неописуемая красота.
И все же это не самая ценная вещь в ее коллекции – хотя на вторичном рынке из–за размера и бриллиантов сумка стоила 400 000 долларов. Или даже больше, если она решит продать ее вместе с парным бриллиантовым браслетом. Который был в ее коллекции.
Под сумкой с ножками из белого золота, Девина выдвинула верхний ящик антикварной тумбы… и протянула руку, с чувством неудовлетворенности. Она всегда причисляла себя к тем, кто не любит читать инструкции, спрашивать дорогу или следовать чьим–то указаниям. Поэтому для нее обращаться за помощью, даже если доктор Фил всегда
Девина нахмурилась.
Подалась вперед.
Похлопала рукой внутри ящика. Который был, мать твою, пуст.
С громким проклятием она вырвала верхний ящик тумбочки. В нем ничего не было. И хотя зрение ее не подводило, она, как долбаная идиотка, перевернула ящик и встряхнула его.
Словно то, что она ожидала найти там, каким–то образом прилипло ко дну.
Книги не было.
В безумном порыве Девина дернула нижний ящик под ним… на случай, если она не запомнила, в какой из них ее положила. Тоже пустой. Книга также не обнаружилась в ящиках стола, шелковые стринги и бюстгальтеры не имели ничего общего с обтянутым человеческой кожей фолиантом, который она искала.
Трясущимися руками Девина начала обыскивать другие свои бюро, полки с постельным бельем, кухонные шкафы, полки в ванной. Она даже хотела заглянуть под кровать, но потом вспомнила, что та представляла собой платформу с матрасом.
– Где, черт возьми, моя Книга! – крикнула Девина в тишину.
А потом она вспомнила...
Обернувшись к дальнему углу, она пристально посмотрела на металлическую клетку размером пять на пять с миской для воды и поддоном. Проклятая штука была пуста, потому что гребаный девственный идиот, который был там, сбежал.
– Ты, подлый сукин сын, – выдохнула она, подходя к ней.
На самом деле это ее вина. Она явно недооценила ублюдка… вероятно потому, что на самом деле он ей не был нужен. Она похитила его, повинуясь компульсивному желанию, отголоскам прошлого поведенческого шаблона. Когда ее зеркало уничтожили, пропала необходимость в защите частной собственности.
Она просто чувствовала себя одиноко.
– Ты, мелкое дерьмо, – прошипела Девина, посмотрев на место его заточения. – Ты взял мою гребаную Книгу?
Он единственный был здесь с тех пор, как она видела ее в последний раз.
Этот гребаный ублюдок, должно быть, видел, как однажды утром она перелистывала страницы.
Девина снова повернулась к антикварной тумбочке с выдернутыми ящиками. Разумеется, было и другое объяснение, совершенно немыслимое. Поэтому она сразу отбросила его.
Книга любила ее. И, конечно, хотела быть с ней.
Нет, это маленький сукин сын забрал ее Книгу, и даже если она не собиралась использовать одно из заклинаний, чтобы найти свою настоящую любовь, ей все равно была нужна эта чертова Книга.
В конце концов, Книга принадлежала ей. А Девина была той еще собственницей.
– Твою мать, – пробормотала она.
Ей нужно найти проклятый фолиант.
Глава 13
Следующим вечером Мэй вернулась к воротам своего гаража с ключами от машины в руке и сумочкой – на плече. Она вообще не спала в течение дня, а на Первую Трапезу затолкала
– Я скоро вернусь! – крикнула она Роджеру.
Почему она ждала ответа? Словно он мог встать из ванны с ледяной водой и заказать себе что–нибудь в «Джимми Джонсе» [29] .
На задворках ее разума прозвенел предупреждающий звоночек: Когда ты разговариваешь с мертвым братом и ждешь от него ответа – это верный признак скорого безумия.
«Скорого» можно вычеркнуть.
– Я передам Талле, что ты ее любишь, – пробормотала Мэй, прежде чем выскользнуть из дома и запереть дверь снаружи.
29
Американская франчайзинговая сеть ресторанов быстрого питания Sandwich, принадлежащая Inspire Brands.
Перед отъездом ей пришлось порыться в сумке в поисках солнцезащитных очков. Тот факт, что у других машин на дороге были включены фары, а ее соседи возвращались домой с работы, не имел большого значения для вампира, когда дело касалось едва заметного сияния на западном горизонте. Ее глаза болели, а кожа под одеждой предупреждающе покалывала, и это служило хорошим напоминанием о том, насколько обязательным для вампиров была политика избегания солнечного света.
Но она больше не могла оставаться в этом доме.
И да, можно было дематериализоваться. Однако ей нужно пополнить запасы льда, а вождение помогало ей успокоиться.
Удивительно, как можно чувствовать себя в ловушке, не имея ограничения в передвижении.
Коттедж Таллы находился на окраине Колдвелла, небольшая каменная жемчужина расположилась в лощине кленовых деревьев. Дорога занимала от пятнадцати до двадцати минут в зависимости от трафика, и Мэй включила радио, чтобы отвлечься от вещей, о которых она не хотела думать. Однако NPR [30] не помогло. Ее разум все еще был забит ненужными мыслями, например, тем фактом, что тела вампиров тонут, а не всплывают в воде… чего она не знала, пока не начала заботиться о Роджере в его нынешнем состоянии. Она также прекрасно понимала, что время для нее и ее брата на исходе. И ее беспокоило, что, возможно, Книга, о которой говорила Талла, не поможет решить проблему.
30
NPR – радиоволна.
Может, единственным ответом на все вопросы была Церемония Проводов в Забвение, навсегда пустой дом и сокрушительное осознание того, что она – последняя из своего рода и осталась одна на Земле.
Если общие воспоминания – лучшее, что могло быть... то те, которыми нельзя поделиться с присутствующими в них людьми… потому что их больше нет… были наихудшими. Такое одиночество превращает тебя из участника истории в справочную книгу, и Мэй чувствовала, что утрата трансформировала абсолютно каждую ее мысль в скорбную.