Оборона Порт-Артура. Русско-японская война 1904–1905
Шрифт:
Позиция русских была оборудована на перешейке между Кинчжоуским заливом и заливом Хунуэза и представляла собой группу укрепленных холмов с понижающимися к заливам скатами. К северу, против левого русского фланга, находился город Кинчжоу, к востоку, на правом фланге, — гора Самсон, в тылу — Тафашинские высоты. Фланги позиции были открыты и не обеспечивались от обстрела с моря.
Занимая по фронту до четырех километров, позиция имела ко дню штурма два яруса траншей для стрелков с блиндажами, козырьками от шрапнели и с бойницами, пять редутов, три люнета [82] и 13 артиллерийских батарей. Искусственные препятствия состояли из проволочных заграждений в четыре-пять рядов кольев общим протяжением до 6 километров. На подходах было зарыто 84 фугаса. Вся система обороны имела ходы сообщения и телефонную связь. Артиллерийское вооружение позиции состояло из 65 орудий и 10 пулеметов. Большинство орудий стояло открытыми и скученно,
Штурм начался 26 мая около 4 часов утра. После артиллерийской подготовки густые колонны солдат противника пошли в наступление. Русская артиллерия открыла по ним ураганный огонь. Японцы залегли. Тогда весь свой огонь неприятель обрушил на обнаружившую себя русскую артиллерию. В седьмом часу в заливе Кинчжоу, на левом фланге русских, появились канонерские лодки противника, и огонь японцев усилился. В это время 4-я японская дивизия заняла город Кинчжоу, продвинулась на своем правом фланге и снова залегла. Артиллерийский огонь противника, продолжался до 11 часов утра, пока не замолчала русская артиллерия (одни ее орудия были подбиты, а другие прекратили огонь из-за отсутствия снарядов). В это время солдаты 4-й японской дивизии вновь пытались наступать, но были остановлены ружейно-пулеметным огнем.
1-я японская дивизия наступала в центре. Во время сближения она несла большие потери, но не могла достичь хотя бы небольших тактических успехов. 3-я дивизия, действовавшая против правого фланга русских, начала наступление в 8 часов утра. Продвижение ее на открытой местности шло медленно. Войска несли большой урон.
Около 10 часов утра в залив Хунуэза из Порт-Артура пришли канонерская лодка «Бобр» и миноносцы «Бурный» и «Бойкий». Корабли открыли стрельбу по флангу 3-й дивизии. Быстро рассеяв пехоту, они перенесли огонь на артиллерию, поддерживавшую 3-ю дивизию, и заставили ее замолчать. Командир «Бобра» капитан 2 ранга Шельтинга, расстреляв весь боевой комплект, около 11 часов утра увел корабли из залива. Находившиеся неподалеку у островов Эллиот три броненосца, четыре крейсера и 12 миноносцев противника не вышли из базы на помощь армии Оку: адмирал Того, потеряв на минах два броненосца и другие корабли, боялся рисковать. Контр-адмирал Витгефт под разными предлогами тоже не оказал серьезной помощи флотом своим войскам, ограничившись посылкой трех небольших кораблей. [83] Опыт «Бобра» позволяет утверждать, что Витгефт имел возможность выслать более серьезные силы для поддержки фланга сухопутных войск. Но и в этом случае флот не мог серьезно повлиять на удержание позиции, так как сухопутное командование не намеревалось задерживаться у Кинчжоу.
К полудню первая фаза боя закончилась, японская артиллерия замолчала, а пехота ни на одном направлении не смогла приблизиться к русским окопам ближе чем на километр.
Генерал Фок боевыми действиями не руководил. В 7 часов утра он оставил свой командный пункт и уехал в тыл выбирать позицию на случай высадки вражеского десанта. Возвратясь из рекогносцировки в 11 часов 50 минут, Фок послал полковнику Третьякову первую записку с приказанием не отступать без его разрешения. Вторую аналогичную записку Фок послал через 5 минут, очевидно, как дублирующую первую, на случай, если она не будет доставлена. Этим и ограничилось «управление» боем со стороны Фока.
Стессель сидел в Порт-Артуре. Его «руководство» выразилось в единственной телеграмме Фоку, в которой Стессель рекомендовал ввести в дело 6-дюймовую пушку Канэ, доставленную за несколько дней до боя на позицию. Выполнить распоряжение Стесселя было невозможно, так как установка пушки не была закончена во-время.
В 12 часов 35 минут генерал Фок, ознакомившись с обстановкой, послал полковнику Третьякову еще записку, обращающую его внимание на левый фланг. Это указание было правильно. Здесь действительно угрожала опасность, но Фоку, командовавшему обороной, следовало бы вместо записки немедленно подтянуть резервы, так как полковник Третьяков не мог перебросить на левый фланг даже роту. Он ответил Фоку, что у него нет свободных войск и что он надеется только на удаль
Между тем на фронте около 2 часов дня снова началась артиллерийская стрельба, и пехота противника бросилась в атаку. Закипел бой. Японцы несли большие потери, и их атаки к 4 часам дня окончательно выдохлись. В это время в районе позиции появился Фок. Но, даже не повидавшись с полковником Третьяковым и не отдав ни одного распоряжения, он возвратился в тыл.
Положение армии Оку было далеко не блестяще. В исследовании войны, составленном германским большим генеральным штабом, говорится: «1-я дивизия, бывшая сначала несколько впереди других, понесла столь большие потери, что ее усилили двумя батальонами из резерва армии. 3-я дивизия, поражаемая во фланг русской канонерской лодкой и тяжелой артиллерией, от Шосяфансиня (Тафашинские высоты. — А. С.), также несла большие потери... ее положение стало настолько трудным, что ее решились поддержать последним батальоном, оставшимся в резерве [84] армий»{69}. Сам генерал Оку писал в донесении: «Благодаря упорному сопротивлению неприятельской пехоты, положение дела не изменилось до 5 часов дня... Ввиду этого я был вынужден приказать нашей пехоте предпринять штурм позиции и овладеть ею даже тяжелой ценой, а нашей артиллерии было приказано пустить в ход оставшиеся снаряды... Пехота наша первой дивизии бросилась вперед, на позицию неприятеля, храбро и отважно, но благодаря жестокому фланговому огню неприятеля большое количество наших людей было быстро убито или ранено. Положение стало критическим, так как дальнейшее наступление казалось немыслимым...»{70}.
И тем не менее генерал Оку решил еще раз атаковать на своем правом фланге. При поддержке огня канонерских лодок в атаку были подняты все полки 4-й дивизии. Несколько рот противника бросилось на левый фланг русских по воде залива. Все траншеи и блиндажи здесь были разрушены еще утром, и солдаты 5-й и 7-й рот 5-го полка, понесшие за день большие потери, были выбиты из занимаемых ими траншей и отошли. Через образовавшуюся брешь японская пехота ворвалась на позицию.
Увидев отступление на левом фланге и не поняв причин отхода, начали отступать и подразделения правого фланга. Противник и здесь быстро занял оставленное. Только в центре окруженные роты 5-го полка продолжали упорно сражаться. Японцы лезли со всех сторон; славные сибиряки встречали их в штыки и гибли в неравной борьбе; ни один солдат не сдался в плен.
В ночь на 27 мая русские войска отошли к станции Нангалин. В эту же ночь Фок приказал очистить город Дальний; его хорошо оборудованный порт не был полностью разрушен. Много боеприпасов и ценных материалов было оставлено. Японцы продвигались вперед крайне нерешительно и заняли город только 1 июня.
Под Кинчжоу русские потеряли 20 офицеров и 770 солдат убитыми и пропавшими без вести. Восемь офицеров и 626 солдат были ранены. Об упорстве и героизме русских солдат и офицеров свидетельствовали потери 5-го полка, из которого выбыло 37% солдат и 51% офицеров. Японцы потеряли по их данным убитыми 33 офицера и 716 солдат и ранеными 100 офицеров и 3355 солдат. В сражении армия Оку израсходовала свыше 40 тысяч артиллерийских снарядов и около 4 миллионов патронов. Русские выпустили 7780 снарядов. Весь боевой комплект был расстрелян, а подвоз снарядов на позицию по нераспорядительности Фока не организован.
Столь быстрое оставление Кинчжоуской позиции объясняется прежде всего тем, что генералы, начиная с Куропаткина и кончая Фоком, заранее решили не оборонять позиции с использованием [85] всех сил и средств. Фок даже не отдал приказа на оборону, он не высылал на передовую линию резервные войска, хотя резервов у него было более, чем достаточно.
Еще 17 мая Куропаткин в связи с обороной Кинчжоуского перешейка писал Стесселю: «...Самое главное — это своевременно отвести генерала Фока в состав гарнизона Порт-Артура»{71}. Куропаткин не считал нужным оборонять Кинчжоу, а предлагал отступать, не задерживая противника даже на промежуточных рубежах, вплоть до Порт-Артура. «Мне представляется, — писал дальше Куропаткин, — весьма желательным во-время снять и увезти с Цзинчжоуской позиции на поезде орудия»{72}.
Куропаткин опасался, что 2-я японская армия, встретив упорное сопротивление у Кинчжоу, оставит у позиции заслоны, а свои силы обратит против него. Именно из этого вытекали все указания командующего, который был кровно заинтересован в том, чтобы приковать армию Оку к крепости на возможно долгий срок и этим выиграть время для сосредоточения войск в Маньчжурии. Поведение Фока во время боя свидетельствует о том, что указания Куропаткина Стесселю ему были известны. Но оставление позиции нужно было оформить документально, в связи с чем в 3 часа дня, когда войска противника истекали кровью и не могли проникнуть хотя бы в одну из траншей обороны, Фок донес Стесселю, что положение угрожающее, что 5-й полк больше держаться не может и ночью нужно оставить позицию.