Оборона Порт-Артура. Русско-японская война 1904–1905

Сорокин А. И.

В 4 часа 40 минут пополудни эскадра вышла на глубокую воду, и сопровождавший ее тралящий караван под охраной пяти миноносцев был отпущен в Порт-Артур.

Неприятельский флот в составе четырех броненосцев, четырех броненосных крейсеров, одного устаревшего броненосца, 13 крейсеров и 30 миноносцев появился на видимости в начале шестого часа, когда эскадра уже прошла 20 миль. Он шел четырьмя отрядами: три из них легли на параллельный курс с русскими, а четвертый пошел в обход эскадре, отрезая ей обратный путь в Порт-Артур. Вот когда эскадре был нужен смелый и отважный Макаров, а ею командовал слабовольный и неподготовленный к этой роли адмирал. В начале появления противника Витгефт пытался

занять выгодное положение для боя, но, не веря в силы своей эскадры и считая без всякого на то основания бой безнадежным, он изменил свое первоначальное решение и приказал возвращаться в базу, имея больше броненосцев, чем противник, следовательно, больше и крупнокалиберной артиллерии, больше кораблей, которые могли выдержать длительное время огонь противника, и т. д. В 6 часов 50 минут по сигналу флагмана эскадра повернула и пошла к Порт-Артуру.

Японские миноносцы, атакуя отходившие корабли, в пути и на порт-артурском рейде действовали нерешительно, не рискуя подходить на дистанцию артиллерийского огня русских кораблей, хотя огонь последних не был особенно интенсивен из-за недостатка [92] противоминной артиллерии, которая была передана на сухопутный фронт. Всего японцы выпустили 38 торпед, из них в цель попала одна, да и то... в свой же миноносец «Чидори».

На подходе к порт-артурскому рейду в темноте броненосец «Севастополь» подорвался на мине заграждения, получив пробоину ниже ватерлинии. Корабль, однако, под своими машинами дошел до бухты Белый Волк, где всю ночь отбивал атаки миноносцев противника.

Эскадра не выполнила поставленной перед ней задачи, но выход ее в море оказал существенное влияние на сухопутные операции японских войск в Маньчжурии. 24 июня, в день предполагаемого наступления против Куропаткина, командующими 1-й и 2-й армиями Оку и Куроки была получена из Токио следующая директива:

«Факт, что русский флот может выходить из Порт-Артура, осуществился: перевозка морем продовольствия, потребного для соединений маньчжурских армий, подвергнута опасности, и было бы неосторожным 2-й армии подвигаться севернее Гайчжоу в настоящее время. Ляоянский бой, который должен был произойти до наступления дождей, отложен на период времени после их окончания»{82}.

Адмирал Витгефт, как известно, еще до выхода в море считал, что главной задачей флота в сложившейся обстановке является защита крепости. 23 июня он окончательно пришел к убеждению, что прорвать блокаду не удастся. После возвращения флота в базу по распоряжению адмирала был разработан план по поддержке фланга русских войск, отходивших к Порт-Артуру. По этому плану корабли с конца июня почти ежедневно выходили в море и обстреливали фланги наступавшей японской армии. Иногда флот действовал в усиленном составе.

26 июня, спустя три дня после выхода в море русской эскадры, возобновились бои на Квантунском полуострове. Генерал Ноги решил оттеснить русских с горы Куинсан, с которой хорошо просматривался тыл его армии и, в частности, город и порт Дальний. После артиллерийской подготовки части 11-й дивизии перешли в наступление. Начались ожесточенные бои. Наступление японских войск было поддержано с моря двумя вспомогательными крейсерами и 16 миноносцами. В сражении приняли участие и русские корабли, выходившие для этого в бухты Сикау и Лунвантан. Крейсеры «Новик» и «Всадник», канонерские лодки «Отважный», «Гремящий», «Бобр» и 14 миноносцев отогнали корабли противника и в течение нескольких часов обстреливали фланг неприятельской позиции, но потом при появлении пяти японских крейсеров были вынуждены уйти.

Отряд русских войск, защищавший гору, весь день вел упорные бои с противником и, понеся большие потери, по приказанию Фока отступил. [93]

После

захвата Куинсана генерал Ноги вновь сделал месячную передышку в ожидании подкреплений. И только в конце июля, усилившись прибывшей из Японии 9-й дивизией и осадным парком артиллерии, двинулся на приступ так называемой «позиции на перевалах», имея 60 тысяч человек пехоты при 208 полевых орудиях и 72 пулеметах.

Между тем генерал Кондратенко, предвидя, что противник перейдет в наступление, пытался вопреки Стесселю и Фоку укрепить и оборудовать для обороны «позиции на перевалах».

Он решительно высказывался за активную оборону, ибо укрепленные позиции можно было удержать только при условии решительных и смелых контратак, не давая возможности противнику сосредоточить свои силы в одном направлении и перейти в наступление. Фок попрежнему стремился в кратчайшие сроки, не принимая боя, отвести войска в крепость. Но так как Кондратенко не был с этим согласен и упорно проводил в жизнь свои взгляды, Фок обратился за помощью к Стесселю.

«Я назначен начальником всей передовой линии, — писал он, — а потому все распоряжения должны исходить от меня и только через меня передаваться все распоряжения высшей инстанции. Со скромной ролью, которая выпала на долю генерала Кондратенко, он, конечно, примириться не может, его натура требует кипучей деятельности. Ему и участка мало, которого его лишили, он хочет руководить событиями...» И дальше: «Прошу разделить передовую позицию на два участка, чтобы я и генерал Кондратенко были хозяевами в своих участках...»{83}.

Это был маневр, рассчитанный на устранение Кондратенко с фронта, ибо разделить «позицию» на два участка значило лишить оборону единого начальника. В заключение Фок заявлял, что он не согласен с наступательными тенденциями генерала Кондратенко.

Нет сомнения, что Стессель встал бы на сторону своего единомышленника, но пока шла переписка между ними, японцы 26 июля, сгруппировав крупные силы на своем правом фланге, перешли в наступление.

Снова начались тяжелые бои; неприятель непрерывно атаковал гору Юпилазу.

С началом боев «на перевалах» действия легких сил японского флота против Порт-Артура активизировались. Японцы усилили минирование внешнего рейда и бухт Тахэ и Лунвантан для того, чтобы затруднить выход в море русских кораблей для поддержки фланга своих сухопутных сил. Русские моряки в это время усиленно тралили мины, и, несмотря на противодействие японцев, корабли эскадры выходили для содействия своим войскам, дравшимся на морском фланге 3, 4, 5, 9 и 14 июля.

26 июля для поддержки правого фланга войск по просьбе [94] сухопутного командования в бухту Лунвантан выходили крейсеры «Баян», «Аскольд», «Паллада», «Новик» и «Всадник», три канонерские лодки и 11 миноносцев. Корабли не только поддерживали огнем войска, не только расстреливали артиллерийские позиции неприятеля, но и вели успешный бой с миноносцами и крейсерами противника. Во время перестрелки в крейсер «Итсукишима» попало несколько снарядов, крейсер «Чиода» во время маневрирования подорвался на мине, потеряв до 50 человек команды.

Об эффективности поддержки сухопутных войск флотом свидетельствовала следующая телеграмма генерала Кондратенко морскому командованию: «Сердечно благодарю за содействие флота, благодаря которому удалось успешно отразить сильнейшие пехотные и артиллерийские атаки на нашем правом фланге»{84}.

28 июля японцам удалось занять высоту 93, господствующую на «перевалах». Захват высоты не имел решающего значения, но генерал Стессель, не представляя себе обстановки на фронте, решил очистить «позицию на перевалах». Солдаты и офицеры недоумевали: кто приказал отступать и почему?