Оборотень
Шрифт:
– Оставьте этот дешевый маркетинг, я Вас очень прошу, – улыбнулся Витя. – Я все равно собрался покупать этот медальон. Сколько Вы за него просите?
Продавец мнется, но в итоге называет цену. Витю она устраивает, хоть и кажется немного завышенной. Покупкой он доволен. Даже очень.
– Все же на Вашем месте я бы не стал его носить, – останавливает Витю в дверях продавец.
– А что я с ним должен делать, любоваться? – с иронией спрашивает Витя.
– Понимаете, та легенда гласит, что внутри этого камня спит душа Зверя. И если долго держать его около себя, то он может… пробудиться.
Витя лишь закатывает глаза, желает продавцу удачного вечера и удаляется…
Витя так и не понял, что за бредятина ему приснилась. Он и во Франции толком никогда не был. Более того – об этой стране он не знал ровным счетом ничего, за исключением ну уж самого, что на слуху. И уж тем более не знал языка. Хотя вдаваться в размышление касательно расшалившегося подсознания не хотелось совершенно. Сейчас была миссия куда важнее.
«Серег, какая-то странная фигня приснилась – типа я во Франции и покупаю, по всей видимости, тот самый медальон, в котором душа того Зверя заточена. Крепко мне страшилка твоя, однако, в голову въелась)»
Отправив другу сообщение, а также Ире с пожеланием доброго утра (хотя по факту было уже в районе двенадцати), Витя решительно направился в родительскую комнату. Там была только Мария, которая смотрела телевизор. Константин, судя по всему, так с ночи и не вернулся.
– Доброе утро, мам, – поздоровался Витя.
– А, ты проснулся, – улыбнулась она. – Завтрак себе сам сделаешь, в холодильнике еды полно. То, что на столе – не трогай, это вот дядя твой приедет и на здоровье.
– Да, конечно, – кивнул Витя. – А где папа?
– Он ему позвонил с утра пораньше, Костя и подорвался, скоро должны будут уже вернуться.
– С утра ли? – нахмурился Витя.
– Ну не ночью же, – пожала плечами Мария. – Да, кстати, можно тебя будет кое о чем попросить?
– Баш на баш, – скрестив руки на груди, Витя приблизительно просчитал в голове, как стоит дальше развивать диалог.
– Так вот, – продолжила Мария, проигнорировав его замечания. – Мы бы с папой хотели попросить, чтобы ты при Антоне лучше бы, ну, не упоминал о том, что на тебя напали.
Витя посмотрел на маму полным непонимания взглядом:
– Не, ну, собственно, как скажешь, только зачем такая секретность?
– Просто обычная просьба, тебе сложно? – Мария просила об этом, как о самом собой разумеющемся.
– Нет, это не очень обычная просьба, – спокойно, но с небольшим нажимом начал Витя. – Я уже вообще не знаю, что обычно, а что нет. Но, ладно, я выполню, мне не трудно, но тогда ответь и ты на пару моих вопросов.
– Каких же? – интонация Марии выражала осторожность. Словно она подозревала, что сейчас пойдет что-то не по плану заботливых родителей.
– Ну, например, какие у отца дела с Игорем Семеновым? Почему вы мне наврали, что у дяди Антона проблемы, хотя вы сами его пригласили к нам? Куда отец уходил сегодня посреди ночи?
– Кажется, у кого-то сильно разыгралась фантазия, – попыталась успокоить сына Мария. – Вить, не надумывай лишнего, тут нет ничего такого, что представляло бы для тебя интерес.
– Ммм, не надумывай, значит, – вздохнул Витя. – Ну, раз не надумывай, то тогда, скорее всего, ничего страшного, если я расскажу единственному и любимому дядюшке, что на меня на прошлых выходных напал волк.
– Нет! – голос Марии при этом чуть не сорвался.
– Да почему нет? – сдаваться Витя не собирался. – Что в этом такого? Ну, покусали меня, дальше-то что?
– Он может… неправильно понять, – силилась подобрать слова Мария.
– Неправильно понять? – переспросил Витя, слегка повышая голос. – Это я вас неправильно понимаю. Вы мне каждый день врете. Каждый. Божий. День. Я уже даже начинаю сомневаться – действительно ли я знаю вас.
– Вить, каждый родитель, когда на его единственного сына нападает бешеное животное – считает своим долгом принять все необходимые меры, – у Марии выступили слезы на глазах. – А ты… Ты не обязан во всем этом принимать участия! Хочешь правду? Ладно! Антон торгует оружием, папа договорился с ним, чтобы он снабдил им некоторых людей из общины. Поэтому он и прыгал вокруг Семенова, чтобы он помог, поскольку больше никто из поселка этим заниматься не хочет, все боятся! А мы чуть сына не потеряли и не можем это оставить просто так!
Витя стоял, будто громом пораженный. Все оказалось так просто… А ведь это действительно похоже на правду. По крайней мере, искренность маминого голоса сомнений не вызывала.
– И зачем, спрашивается, вы от меня скрывали такую ерунду? – все никак не мог понять Витя.
– Потому что ты подросток. Ты не должен заниматься этим. У тебя сейчас в приоритете должно быть что угодно, но не охота на волка-людоеда. Мы просто не хотели тебя в это все впутывать.
– Ладно, я понимаю и отчасти даже согласен с этим, – признал Витя. – Но все же – куда тогда сегодня папа подорвался посреди ночи?
– В общину он подорвался, в общину, – заверила его мама. – Семенов звонил посреди ночи, что-то ему срочно понадобилось. Чего уж – не знаю, извини. Это все вопросы?
Вопросы были определенно не все. Но в самом главном Витя убедился – его отец не Омега и вообще его семья не имеет почти никакого отношения к этому всему мракобесию. Все оказалось до смешного просто и очевидно – Константин, понимая, что у жителей общины поймать волка больше шансов, чем у поселковых, связался с Игорем. Тот изначально не хотел вмешивать своих людей, но спустя время, и, скорее всего, не без давления приемного сына, дал согласие. Ну и позже Константин связался с братом-милитаристом, дабы он снабдил лесников оружием. Какая же скука! А Витя себе уже понапридумывал трагедию Шекспира.
– Мда, я чувствую себя максимально глупо, – плюхнулся он на диван рядом с мамой.
– Нет-нет, что ты, мы сами виноваты, – обняла его Мария. – Мы совершенно не подумали о том, что ты обо всем можешь догадаться. Недооценили тебя. Урок учтен – от сына ничего не скроется.
– Это уж точно, – улыбнулся Витя. – Я просто много думал – давно мы по душам не разговаривали… Вообще. Все только ЕГЭ это чертово, только о нем и речь. А дома все же хочется в первую очередь, чтобы понимали и считались не только с твоими достижениями, но и с тобой, как с личностью. Мне просто было обидно, что у вас есть от меня какие-то секреты, будто вы мне не доверяете или боитесь, что я не справлюсь. Вот я от такой безысходности и накрутил себе черт знает что.