Оборотная сторона 'Даунсайд'
Шрифт:
– Милый ребенок, – сказал он, поворачиваясь к проводившему свою проверку Верити. – Ну, как, удовлетворен?
– По крайней мере, этим этажом, – ответил маленький человечек. – Я заберусь еще и наверх, если не возражаете. Там нет ничего, что я не должен бы видеть?
– Всех маленьких девочек мы уже давным-давно отправили в школу, – пошутил Зак.
– Ха, ха, – только и сказал Верити. – Я отдаю должное чувству юмора. Сам же я слишком ответственное лицо, чтобы позволить себе шутить.
Когда
– У меня поуменьшился энтузиазм по поводу этого Троянского Коня.
– Уверяю тебя, это сработает, – сказала Акула.
– У тебя есть предчувствие?
– Я просто знаю, что все получится, – сказала она.
Глава семнадцатая
– Я самый порядочный среди вас… Прекратите, вы, слабоумный…
Ф-ффакк!
Последовал удар алюминиевой тростью по спине, а доктор Баум уже вновь замахнулся, отвешивая очередной удар старухе, одетой в полинявшую серую одежду и едва передвигавшей ноги.
Ф-ффакк!
– Очень интересно, – заметил Безголовый Ортман, извлекая голос из пластиковой канистры. – У вас очень своеобразная манера обращения…
– Наоборот, мистер Ортман, я обращаюсь с этими отвратительными паразитами именно так, как они должны… А ну, назад к стене, Глупый Том!
Ф-ффакк! Ф-ффакк!
– Я никак не имел в виду обидеть вас, сэр, Я всего лишь…
Ф-ффакк!
– Вы должны учиться раболепствовать, молодой человек, иначе никогда не привыкнете к мысли, что являетесь дураком.
Марго Тенхауз, которая несла все три канистры репортера новостей, заметила:
– Ну и воняет в этой тюрьме, Орт.
– Это все является составными частями моей методики лечения, дитя мое, – пояснил доктор Баум, высокий худой мужчина 55 лет, у которого были вьющиеся, будто покрытые пылью волосы. – Только позвольте этим жалким мерзавцам барахтаться в их собственной грязи неделю подряд, и они станут намного аккуратней. Психические болезни большей частью происходят от неряшливости. Их судьба определяется отнюдь не демонической одержимостью.
– Очень серьезное мнение, – заметил Ортман.
Они шли вдоль холодной с серыми каменными стенами палаты, в которой стояло до сорока кроватей, но пациентов было раза в два меньше. В большинстве своем они выглядели очень несчастными, удрученными и бесцельными. Некоторые сидели на оборванных покрытых серыми простынями кроватях, другие бродили в заваленных всяким мусором проходах между ними. Поверх одной такой кровати какой-то одноногий человек неуклюже двигался взад и вперед, изображая танец. Толстая женщина раскачивалась в скрипучей деревянной качалке и играла на расстроенной скрипке. Молодой человек лаял, изображая гончую собаку.
– Несколько недель вот такого леченья, – продолжал свои пояснения
– Все это будет материалом для моего короткого еженедельного документального шоу «Расследует Ортман».
– Сколько это займет времени… Что я говорил тебе по поводу хлебных корок, молодой человек?
Ф-ффакк!
– Вы что-то начали говорить, доктор?
Доктор Баум с помощью все той же трости распахнул дверь, ведущую в длинный каменный коридор.
– Я только лишь поинтересовался, сколько времени в своей передаче вы собираетесь уделить моему маленькому центру?
– Девять минут, – раздался голос из канистры.
– Ого, в этом дурацком холле еще больше воняет, – заметила Марго, наморщив красивый носик.
– Я думаю, что вы могли бы… Не бросай этот костыль, псих Билл!
Ф-ффакк!
– Но мы можем дать даже десять или одиннадцать минут, – сказал Ортман. – Это зависит от того, как решит мой персонал и что интересного они в этом найдут.
Всю процессию из десяти человек, путешествующую по сумасшедшему дому, замыкали Зак, загримированный под техника, в рабочем комбинезоне, с накладными усами, и Акула.
– Ну, что тебе удалось выяснить? – тихо спросил ее Зак. – Тимпани все еще там, где и предполагалось?
Девушка, поигрывая чехлом от очков, сказала:
– Я все время ощущаю какой-то шум. Я даже не могу толком сообразить, сколько помех мне здесь мешает. Они сильно отвлекают меня. Все мысли этих сумасшедших буквально обрушились на меня. Дай мне хотя бы пару минут, чтобы я могла рассортировать их… подожди!
Зак переместил ТВ-камеру, которую он нес для камуфляжа, на левое плечо.
– Что-то почувствовала?
– Нет… черт возьми, я уже потеряла это, – сказала Акула, потряхивая головой. – Я ощутила какую-то вспышку, касательно тебя. Кто-то в этом месте продолжает думать о тебе.
– Это должна быть Тимпани.
– Не могу этого сказать с уверенностью. Шум и помехи от других мыслей перебивают… Извини.
– Как только мы доберемся до конца этого коридора, я собираюсь направиться налево, в то крыло, где должна быть Тимпани.
– Я лучше пойду вместе с тобой, ведь мы не…
– Нет, ты будешь оставаться с командой Ортмана, как мы и планировали. Я догоню тебя, как только поговорю с Тимпани.
– Ты не будешь пытаться вытащить ее отсюда прямо сейчас? – спросила Акула. – Ведь мы согласились подождать до тех пор…
– Сегодня я только поговорю, – пообещал он. – А затем мы разработаем план побега.
– Но ты на самом деле должен…
– Вот здесь я отделяюсь от вас. – Еще раз переложив камеру, он нырнул в узкое ответвление коридора.