Оборотни Индии
Шрифт:
Через некоторое время это невиданное скопище людей прошло мимо нас и скрылось среди дальних домов. Улица под нами вновь погрузилась в ночной мрак и тишину, нарушаемую только позвякиванием браслетов на ногах отставшего дервиша, который торопился догнать толпу.
«…ТОЛЬКО ЗОЛОТО!»
На следующий день я пришел к отцу. Там уже был Мохан Дас и еще какой-то сахукар. Мохан Дас добился немалых успехов. Сахукар, сидевший у отца, представлял богатейший торговый дом в Хайдарабаде, который выразил желание купить все наши товары. Сахукар внимательно осмотрел все ткани, а также драгоценности, которые мы предложили купить. Одобрив их, он ушел, пообещав вскоре вернуться с предложением
— Ну? — спросил Мохан Дас. — Какую же цену нам с них запросить?
— Тебе лучше знать, — ответил отец. — Помни, однако, что чем выше будет цена, тем тебе больше достанется.
— Я не забыл о вашей щедрости, — заверил индус, — и могу сразу сказать, что ткани стоят никак не менее шестнадцати, а драгоценности — десяти тысяч рупий. Запросить же надо не менее тридцати тысяч, тогда мы наверняка получим двадцать пять.
— Слишком мало! Все это стоило мне почти столько же. Спрашивается — чем я буду платить охране и нести другие расходы, если не получу прибыли? Я запрошу за все тридцать пять тысяч рупий.
Ваша воля! — молвил Мохан Дас. — Чем больше вам дадут, тем лучше и для меня, но поверьте, вы не получите больше той суммы, что я назвал. Теперь, с вашего позволения, я пойду и попробую договориться с ними.
Мохан Дас вернулся вскоре, и с радостным лицом. Отвесив множество почтительных поклонов, он поспешил обрадовать отца:
— Вам покровительствует счастье: вам удалось добиться отличной сделки! Мне предложили тридцать тысяч шестьсот рупий за все товары. Мне пришлось долго торговаться и спорить с покупателями, но да будет благословен Нараян, ваш раб довел дело до успешного конца. Смотрите, вот письмо от сахукара с подтверждением согласия на ваши условия.
Отец взял документ и сделал вид, что читает его; меня же разбирал смех от серьезного выражения его лица, с которым он разглядывал текст, написанный на хинди: отец ведь не мог понять ни одной буквы ни этого, ни любого иного языка, поскольку был совершенно неграмотный.
— Да! — наконец важно изрек отец. — Все в порядке! Каковы условия выплаты?
— Как вам будет угодно — наличностью или векселями, — пояснил Мохан Дас.
— Хорошо! Ступай, приведи опять сахукара, пусть он скорее заберет товар.
Между тем, пока было время, я решил сходить проведать Бадринатха, который остановился со своими людьми в другом караван-сарае и которого я не видел три дня.
— Ага! — воскликнул тот, завидев меня. — Наконец-то нам дозволено увидеть ваш светлый лик! Где же, во имя Бховани, изволило пропадать ваше благородство?
— Лучше ты расскажи мне сначала, что ты тут делал, а потом и я поведаю тебе кое-что, — ответил я.
— Что я тут делал, спрашиваешь? Да занимался самым благочестивым занятием — книгу читал! Думаешь, я шучу? На, глянь! — сказал Бадринатх и вытащил из-под подушки огромную и пыльную книгу, весьма древнюю на вид. — Не думай, что один ты умеешь читать. Когда я был еще совсем маленький, мой отец начал учить меня грамоте и я…
— Что это ты вдруг? — перебил его я. — Тебе нечего больше делать, что ли? Я тут с ног сбиваюсь, а ты книги читаешь?
— Успокойся, я времени тоже даром не терял, — засмеялся Бадринатх. — Книга уж больно интересная. Я слыхал о ней раньше, да вот видеть-то не приходилось. К счастью, какой-то бедный странник — Рам его звали, что ли — внезапно помер, не без моей помощи, но успев завещать ее мне, поскольку я ему очень понравился. Ты только послушай, как Акбар, самый великий из всех Великих Моголов, — а эта книга не что иное, как свод его указов, — замечательно излагает разные мудрые мысли.
— А про нас там, кстати, ничего нет? — решил я поддержать шутливый тон Бадринатха.
— Увы, нет! — вздохнул с сожалением Бадринатх. — Оно, в общем-то, и к лучшему, сам понимаешь. Впрочем, будучи внимательным читателем, я нашел кое-что, относящееся, пожалуй, и к нам. Вот, например, что он пишет об обязанностях котваля, то есть городского головы. Слушай и трепещи: «Котвалем следует назначать только отважного, предприимчивого и сообразительного человека. Ему надлежит поделить весь город на отдельные кварталы и во главе каждого поставить надзирателя. Последний обязан каждый день подавать котвалю письменные сведения о всех прибывших и убывших из подчиненного ему квартала, включая в них все, что ему известно об этих людях. Котваль, кроме того, должен иметь надежного человека, который будет тайно наблюдать за поведением и действиями квартального надзирателя и докладывать обо всем котвалю напрямую. В свою очередь, за действиями этого человека должно наблюдать еще одно доверенное лицо котваля». Ну как, интересно?
— Продолжай, продолжай, мой ученый друг, — сказал я. — Будь, однако, краток — времени жалко да и что-то не слышал я пока ничего относящегося к нам.
— Потерпи немного. Имеющий уши да услышит, — кротко ответил Бадринатх и продолжил. — Так вот. «Если в город прибудут некие путешественники, о которых ничего не известно, то котваль обязан подослать к ним толкового и располагающего к себе человека, каковому надлежит в непринужденной беседе выведать как можно больше об этих людях». Ничего, да? По-моему, к нам это очень относится. Далее. «Котваль также обязан знать все о доходах и расходах своих горожан и иметь представление о каждой крупной купле-продаже или денежной сделке. Он не должен дозволять кому бы то ни было входить в чужой дом без разрешения. Котваль обязан разыскивать воров и разбойников, отбирать у них уворованное имущество и возвращать его законному владельцу. В противном случае котваль будет возмещать потери от краж, разбоя и воровства из собственных средств. Он должен не допускать сожжения заживо вдовы умершего человека вместе с телом усопшего мужа, даже если эта женщина сама заявит о своем желании взойти на погребальный костер…»
— Последнее, впрочем, к нам никак не относится, — сказал Бадринатх и захлопнул книгу. — Ну что, напугал я тебя?
— Не очень! — заметил я. — Что-то я до сих пор не видел «толкового и располагающего к себе человека», не считая тебя, который в дружеской беседе усердно расспрашивал бы меня, кто я такой.
Это не удивительно, мой друг, — сказал Бадринатх. — С тех пор, как правил мудрый Акбар, в реку вечности канули целые столетия, а с ними и порядок, который он пытался навести на грешной земле Хиндустана. Ладно, хватит, ты ведь хотел узнать, чем я тут занимался. Во-первых, я долго молился и приносил жертвы своим богам в различных храмах, которых, к счастью, хватает в этом чересчур мусульманском городе; потом я посмотрел, как здесь отмечают праздник, ну и, наконец, отправил к Кали семь человек.
— Семь человек! — воскликнул я в удивлении. — Когда же ты успел?
— Нет ничего проще, мой молодой, беззаботный джемадар. Тебе разве не известно, что это — караван-сарай, где имеют обыкновение останавливаться усталые и простодушные путешественники? Совсем не сложно уговорить их отправиться в дальнейшее путешествие с нашей честной компанией — для их же безопасности, особенно если оказывается, что нам всегда с ними по пути. Скажу тебе: честный тхаг мог бы прожить здесь всю свою жизнь, и прожить неплохо! Все эти люди — будь они благословенны! — так доверчивы и просты; ну а что касается глухих тропинок и укромных местечек вокруг Хайдарабада, то в них тоже нет недостатка.